— Нет, спасибо, — я кивнул лавочнику и быстрым шагом вышел на улицу.
Здесь, рядом с телегой, где на козлах сидела Мия, столпилось четверо. Все разного возраста, в пределах от пятнадцати до восемнадцати. Что по младше были похудее, а по старше по толстее. Все как один в дорогой одежде из бархата и парчи, на ногах кожаные сапоги, на поясах нынче модные у "золотой молодежи" рапиры, а в сальных глазах полное презрение к окружающим. Самый мерзкий из них, хотя, возможно, мне так показалось, тучный лысоватый нахал, пытался схватить за ногу смуглянку. Та же, пыталась игнорировать баронских деток, но получалось это у неё весьма плохо.
— Да не ерпенься ты, съездим, отдохнем, мы тебе вон даже заплатим, — говорил этот весьма стереотипный сынок.
Я лишь устало вздохнул, пора отвыкать от лоска и нравов столицы, здесь вам не там, тут все как в бульварном романе. И разбойники по кустам прячутся и такие вот "божки" мостовые топчут.
— Я мужа жду, — сквозь зубы проскрипела Мия.
— Так мы мигом обернемся, он даже и пропажи не заметит.
— Уже заметил, — протянул я.
Ко мне тут же обернулись четыре сопляка, простите мне мой эльфийский, ну а как их еще называть.
— Шел бы ты отсюда смерд, — процедил толстый. Ну почему мне по жизни попадается именно так — если наглый, хамоватый и вообще быдло, опять же простите мой эльфийский, то обязательно толстяк. Да мне уже перед иными полными людьми стыдно за то, что я, при первой встрече, к ним весьма настороженно отношусь.
— Нет проблем, — развел я руками. — Сейчас малой догрузит поклажу и мы уедем.
Четверка лишь загоготала, а одному все же удалось схватить Лиамия за ногу, но та, вопреки своему боевому нраву, просто замерла, и лишь сейчас я понял что к чему, и от чего у неё такое поведение.
— Ты бы валил отсюда, пес, а шлюху свою оставишь, у нас к ней дело есть.
Я опять вздохнул и потер переносицу.
— Уважаемый сын неизвестного мне уважаемого человека, отпусти нас с миром и сам с миром уйдешь.
Четверка, переварив мой оборот, снова рассмеялась, а потом все как один обнажила оружие. Ну прям четыре мушкетера.
— И что же ты нам сделаешь?
— Да вот что, — я достал из кармана заготовленную закладку и там мигом вспыхнула.
На руке у меня лежала горсть пепла, громко проговорив "Летите", я дунул на руку и с неё сорвалось черное облако, которое вскоре обернулось стаей крупных воронов. Те с громким карканьем бросились на четверку.
— Колдун! — тоненько так завопили юноши, и побросав оружие, активно размахивая над головой руками понеслись в неизвестную сторону. М-да, а у страха глаза велики, вороны то эти ничего сделать им не смогут, даже поклевать. Полетают над головами с десяток минут и исчезнут. На большее я не способен. Но зато у людского страха глаза уж больно велики. Подойдя ближе я собрал четыре шпаги и кинул их в телегу. Потом заверну в тряпье, сейчас надо ноги делать, пока местные маги не спохватились. Кинув мальчонке последнюю медяху (теперь я уж точно на мели), я кивнул вышедшему на шум лавочнику, тот кивнул в ответ. Отвязав лошадь, я запрыгнул на козлы и схватив поводья крикнул: