— А король Фридрих знает об этом? — спросил монарх.
— Скорее всего, нет. Такого рода дела проделывают в полнейшей тайне, и подробности не достигают ушей государей. Значение имеет только конечный результат.
— Да, — согласился король, бросив взор на Сартина, — мне кажется, это обычная практика, а потому, видимо, вы совершенно правы.
— Как бы там ни было, надо отражать удар. Но прежде скажите, где сейчас яблоко раздора?
— В наших руках, в надежном месте.
— Отлично, — с облегчением выдохнул Верженн. — Я приму барона Гольца и разыграю полнейшее удивление и непонимание; притворяться глупцом всегда так приятно! Я подробно, во всех мелочах распишу ему флейту, выбранную для подарка Мадам Аделаидой, и даже прикажу принести ее, чего он, разумеется, не допустит, ибо та флейта, о которой я стану рассказывать, нисколько не похожа на ту, которую он считает украденной. О, так она из слоновой кости? Вы говорите, из кости нарвала? Нет, нет, из кости слона. Трость? Скорее уж скипетр царька Анголы, привезенный каким-нибудь португальским купцом. А чтобы никому мало не показалось, мы намекнем, что представитель его прусского величества стал жертвой махинаторов, желающих вырыть ров между Версалем и Потсдамом…
Видя, как невозмутимый Верженн мимикой изображает разговор с Гольцем, король расхохотался.
— …возможно, он нам не поверит, но он попадет в положение, когда лучше тайно проиграть, нежели прослыть дураком. Только потом придется сделать так, чтобы сей предмет так или иначе вновь занял свое место в кабинете редкостей короля Пруссии. То, что сумел сделать агент иностранной разведки, сможет сделать и наш агент!
— Никто, — поспешно вставил Сартин, — не выполнит столь деликатную миссию лучше, чем Ранрей, сумевший раскопать подоплеку этого дела.
— Сударь, — ответил Николя, — я всегда к услугам его величества, но прежде мне надо уладить еще одно дело.
Сартин намеревался возразить, но король прервал его.
— Боги имеют разные мнения… Мы желаем, чтобы Ранрей пролил нам свет на события, о которых я беседовал с нашим начальником полиции и о которых вам, Сартин, следовало бы узнать первому; как только Ранрей будет в состоянии это сделать, он изложит все вам и господину Ленуару. А после посвятит себя этой злосчастной истории с флейтой.
И, в третий раз открыв книгу, он опустил глаза и более их не поднимал. Совещание завершилось. Как обычно, Верженн удалился стремительно, ни с кем не попрощавшись. Сартин, который, похоже, с трудом сдерживал возмущение, при выходе из зала опередил Николя.
— Наш с вами разговор еще не окончен, — бросил он, не оборачиваясь.