- После этого я изменюсь? - спросил, а скорее печально констатировал Буховцев.
- Выбор не велик, ты и так сейчас другой, даже по сравнению с тем, что я видел в Пситирии.
У Валерия было скверно на душе. Может не дойдет до этого - спасительная мысль грела сердце.
- Спасибо Диоген, за все, что ты сделал. Ты выполнил свое обещание. Спасибо и Зевсу - улыбнулся Валерий.
- Не говори о благодарности, я понимаю, что ты делаешь для нас. А Зевса можешь отблагодарить по дороге в каком-нибудь храме.
- Боги действительно есть?
- Сущность Богов сильна, пока им поклоняются люди или целый народ. Видел бы ты статую Афины Парфенос во время Панафиней тайным зрением. Немного найдется зрелищ на Земле сильнее этого.
Сотер встал рядом с Буховцевым и смотрел на накрываемые вечерними сумерками Афины. В чистом воздухе слышались стук и чьи - то крики, а со стороны Ликея доносилось негромкое пение.
- Нужно идти Марк. Скоро совсем стемнеет и даже мне будет сложно найти тропу.
Валерий окинул взглядом горизонт, где темно-синее море сливалось с очерченным алой полосой серым небом. Только сейчас он заметил, что сила горы наполняет его тело. Внутри него словно звенела какая-то струна. Вот и закончились два месяца его жизни в этом мире, да чего уж, два месяца отпуска. Дальше ему придется пробиваться самому головой и кулаками или скорее мечом. Буховцев постоял, вдыхая посвежевший, пропахший запахами моря воздух, посмотрел на Афины внизу, и пошел с Диогеном на тропу.
Плавание до Рима окончательно отбило у Буховцева любовь к морским путешествиям. И до этого на любителей пересекать океаны на яхтах и утлых лодченках он смотрел как на сумасшедших, но две недели мотания по бурному морю на стылом ветре окончательно убедили - это не его. Погода испортилась сразу, как только корабль обогнул Пелопоннес. Пронизывающий, сырой ветер погнал волны, и их корабль пошел не спеша, под косым парусом, в брызгах морской воды. Хорошо, что судно на этот раз было грузопассажирское, и Валерию с Диогеном досталась узкая клетушка на двоих, где они и проводили основное время плавания. Для кормежки двухсот человек команды и пяти десятков пассажиров на корабле имелся камбуз, откуда два раза в день приносили еду. Почти всегда рыбу и пшеничную кашу. Иногда они выбирались наверх и беседовали с другими пассажирами. В основном это были римляне и Буховцев, общаясь с ними, смог окончательно убедиться, что его латынь в порядке, а также тому, что у него большие шансы стать частью римского народа. В общении с прямолинейными, простоватыми римлянами он чувствовал себя искушенным политиком. В целом, эти ребята были ему симпатичны. Крепкие коренастые тела, грубоватые лица и манеры простых, знающих себе цену и крепко стоящих на земле людей. Чем-то они напоминали ему обитателей Среднерусской равнины двадцать первого века.