Зворыкин пытается извлечь его наружу, но Джой решительно отстраняет командира пробега и мчится в сторону перестрелки, а следом за ним устремляется и Зворыкин.
Укрывшись за барханами, за краем такыра, басмачи ведут огонь по машинам.
Подкатил грузовик Кныша, развернулся, и заработал пулемет.
У басмачей появились раненые, их оттаскивают за барханы.
Пули пробили баллоны, и грузовик Кныша остановился.
Группа басмачей пытается зайти в тыл Кнышу.
Темнота и барханы облегчают их задачу. Но когда они уже достигли такыра, к месту боя подоспели Зворыкин с Джоем и стали на ходу обстреливать басмачей.
Басмачей преследуют до колодца, и здесь они скрываются, перекинув своих убитых и раненых через седла.
Первым достиг колодца Джой. За ним появились машины Зворыкина и Кныша. Джой пьет воду из брезентового ведерка, вода льется ему на лицо, на шею, за пазуху.
— Непростительное мальчишество! — накинулся Кныш на Зворыкина.
— Вот не знал, что ты меня так нежно любишь! — усмехнулся Зворыкин.
— Я отвечаю за тебя перед товарищем Сталиным, — сказал Кныш…
Могильный холм, обгорелый радиатор и дощечка «Степан Рузаев, матрос революции».
Зворыкин упал на колени.
— Вот ты и обогнал меня, Степа…
Все подняли вверх оружие, грянул прощальный залп…
Зворыкин пьет чай в юрте.
Входит Кныш.
— Дело дрянь, — говорит он, — продолжать пробег могут только пять машин: две наших, два «форда» и «ситроен».
— А остальные? — спрашивает Зворыкин.
— Часть осталась в пустыне, часть нуждается в серьезном ремонте.
— Пей чай. — Зворыкин подвигает ему чайник.
— Не хочу.
— Значит, будем загорать?
— Нет. Приказано финишировать раздельно. — Он положил перед Зворыкиным телеграмму.
— Раздельно так раздельно.
— Не слишком ли ты спокоен?
— Самое трудное осталось позади, наши машины прекрасно себя показали…
— Мы понесли серьезные потери, пустая случайность — их уже было достаточно, — и наши грузовики не дотянут до финиша. Ты представляешь, что тогда будет? За пробегом следят руководители партии и правительства.
— Хватит паниковать-то!
— Я не паникую, но мы не имеем права на неудачу!.. — резко оборвал Кныш. — Мы не такие люди, чтобы проигрывать!..
Вдалеке тоскливо завыл шакал.
…Поселок с парой саманных домиков и несколькими юртами. Кныш идет по поселку и приближается к сложенному из камней очагу, возле которого возится с котелками в руках подвергнутый домашнему аресту водитель Вараксин. При виде Кныша Вараксин оставляет котелок и, вскочив, вытягивается в струну…
— Слушай, Вараксин, ты за что сидел?
— Кто сидел? — заморгал глазами «арестованный».
— Брось! Ты же меня «гражданином начальником» назвал. Ну, говори: воровство, грабеж?..