Придерживая друг друга, бандиты кое-как загрузились в свои джипы и вскоре скрылись за полуразрушенными домами.
Сестра Марьям, скорбно взирающая на окружающее, сокрушенно покачала головой и тихо обронила, проходя мимо Горяева:
– Конечно, спасибо вам огромное за то, что не позволили свершиться мерзости. Однако… вы собирались убить пусть и плохих, но безоружных людей! Ужасно. Ужасно!..
– Да никто их убивать не собирался, – с оттенком досады в голосе парировал Горяев, снимая черную маску. – Мы пленных не расстреливаем. Просто на эту шваль надо было нагнать страху. Гарантирую, в ближайшие несколько дней эти уголовники и близко не появятся у Банара. А мы, надеюсь, за это время сумеем раздобыть транспорт и перевезем всех вас в Дамаск.
– Вы считаете, что так будет лучше? – задумчиво спросила монахиня.
– А вам сегодняшнего было мало? – усмехнулся Горяев.
Из здания, не поднимая головы, вышла та самая монахиня, которая согласилась пожертвовать собой ради детей. Увидев невдалеке спецназовцев, она резко отвернулась. Александр, слышавший разговор сестры Марьям с Горяевым, истолковал ее жест по-своему.
Он подошел к монахине, чуть откашлялся и негромко спросил:
– Простите, вы тоже считаете нас заведомыми убийцами?
– Нет, – почти прошептала та, не поднимая головы. – Наверное, я сама сейчас в ваших глазах почти блудница, потому что…
– Что за глупости?! – Журбин тронул ее за плечо. – Вам стыдиться нечего! Ваш поступок достоин самой высокой похвалы. Я… да и все мы считаем его очень достойным.
– Но вы не знаете всего. Я собиралась схватить в кухне нож и ударить им этого человека. – Зябко передернув плечами, девушка взглянула на Сашку. – Я чувствовала, что после меня они все равно примутся за наших девочек. Я собиралась его убить, чтобы они потом лишили меня жизни, и им стало не до глумления над детьми. Но все равно я хотела убить, а это страшный грех! – прошептала она.
– А если нет выбора? Или же он есть, но между двумя смертями – невинного ребенка и бандита? Неужели для Господа не существует разницы между ними?! – Журбин махнул рукой. – Не стоит терзать себя пустыми переживаниями. Ну а мы… Мы тебя уважаем и гордимся тобой, – как-то сразу перейдя на «ты», особо подчеркнул он.
Сашка зашагал к беседке, оглянулся и поймал взгляд монахини, которая, так и не двинувшись с места, смотрела ему вслед.
«Ешкин кот! – мелькнуло в голове у Журбина. – Какая досада, что она монашка! Ладно, была бы какая-нибудь чудилка, девчонка-то просто супер. Эх!.. Ей бы на свидания бегать, а она лбом в пол стучит, поклоны отбивает. Вот же, блин!..»