Он подошел поближе и громко спросил, где можно найти коменданта, поручика Тышкевича.
Унтер перестал бить по трубе и раздумчиво, с ног до головы оглядел посетителя. Перед ним стоял явный запасник. Слишком большая фуражка нависала над впалыми, изжелта-бледными щеками. Нелепо болталась на журавлиной фигуре кургузая необмятая шинель.
— Слева по коридору последняя дверь, — хотя на плечах посетителя офицерские погоны, унтер не только не козырнул, но даже не счел нужным встать.
Впрочем, Рысин не придал этому ровно никакого значения. Через минуту он предупредительно постучал по двери с табличкой «Военный комендант», вошел в комнату и представился:
— Прапорщик Рысин… Направлен к вам в качестве помощника по уголовным делам.
— Знаю, знаю, — Тышкевич откинулся на спинку стула. — Сколько вам лет?
— Двадцать девять, — сказал Рысин.
— Давно служите?
— Третий день. Мобилизован городской комендатурой.
— А звание откуда?
— В шестнадцатом году прошел курсы. Но при повторном освидетельствовании в армию взят не был… Плоскостопие у меня.
— Вообще-то чем занимались? — Тышкевич понял, что с прапорщиком можно не церемониться.
— Частный сыщик я, — сказал Рысин. — На юридическом учился в Казани, но не кончил…
— В полиции, что ли, служили?
— От полиции разрешение имел, занимался частной практикой. Торговые секретные дела, а также супружеские…
— Та-ак, — вздохнул: «Ну и послал бог помощничка». Сказал с недоброй полуулыбкой:
— Вы бы хоть шинель подогнали по фигуре, супружеский сыщик… Вот читайте и разбирайтесь!
Он подвинул Рысину заявление, доставленное нынче в комендатуру.
…В центре стола сукно было истертое, серое, по краям — густо-зеленое.
Белый лист бумаги лежал на столе.
— Итак, если я вас правильно понял, профессор, — Рысин положил карандаш рядом с листом, строго параллельно боковому обрезу, — вы обнаружили исчезновение коллекции сегодня. Но не можете сказать, когда именно она пропала, поскольку вчера в университете не появлялись…
— Вы меня правильно поняли, — подтвердил Желоховцев, все больше раздражаясь. — Я уже говорил вам об этом два раза!
Было странно, что он еще может ходить, говорить, возмущаться…
— Вы сообщили поручику Тышкевичу о составе коллекции? — спросил Рысин.
— Нет.
— Тогда попрошу…
— Сасанидское блюдо шахиншаха Пероза, — начал перечислять Желоховцев, — блюдо с Сэнмурв-Паскуджем…
— С кем, с кем?
— Эго мифическое чудовище древних персов. Олицетворение трех стихий — земли, неба и воды. Впрочем, долго объяснять… Еще три серебряных блюда. Самое позднее датируется первой половиной восьмого века.
— До рождества Христова?