Одевался Аркдейл очень медленно. Обед уже остался позади, когда он закончил. В комнатах было невыносимо душно. Он спустился вниз, останавливаясь на каждой ступени и перемещая конечности, как будто они сделаны из стекла и могли разбиться от мельчайшего сотрясения.
Во дворе солнце ослепило его ярким светом. Мимо прошел Соресби, пожелав доброго дня, и от звука его голоса Аркдейл застонал.
Подобно больному животному, он повиновался велениям инстинкта, а не рассудка. Проковылял через галерею, мимо часовни и углубился в сады. Дошел до калитки, ведущей в Сад членов совета, в котором имел право гулять как сотрапезник начальства. Калитка была не заперта. Он очень медленно пошел по тропинке вдоль Длинного пруда. Здесь было прохладно и тенисто, и через некоторое время ему слегка полегчало. Но даже мельчайшее усилие казалось чем-то невыносимым. Он подошел к грубо отесанной скамье и грузно плюхнулся, поморщившись, когда сотрясение от удара добралось до его головы.
Гарри не знал, сколько времени просидел. Никто его не беспокоил. Скамья была уединенной, окруженная с трех сторон высокой живой изгородью из самшита. Он закрыл глаза и забылся тревожным сном, заключенный во вселенную боли.
Его пробудили голоса. Он открыл глаза. Голоса доносились с противоположной стороны пруда, из Директорского сада. Аркдейл зевнул и потер голову. Заметил две фигуры в черном, мелькнувшие в бреши между двумя изгородями. В первой — тучной — нельзя было не узнать доктора Карбери собственной персоной; он ступал тяжело, словно большое усталое животное. За ним следовал Тобиас Соресби, высокий и сгорбленный, его конечности перемещались с неуклюжим проворством. Их беседа продолжалась, но слова оставались неразборчивы.
Гарри нахмурился. Все знали, что Соресби — любимчик Ричардсона. Это автоматически означало, что Карбери не любит его. Так почему же тогда он вышагивает по саду Карбери? Чепуха какая-то.
Аркдейл снова задремал. И вновь его вырвал из забытья голос.
— Будь ты проклят! — громко произнес Карбери, после чего его голос превратился в бормотание и быстро растаял в тишине.
Аркдейл открыл глаза. Никого рядом не было. Директорский сад казался пустынным. Наверное, ему приснилось. Он закрыл глаза.
На этот раз Гарри спал крепче и громче. Когда он, вздрогнув, очнулся, солнце стояло ниже, а воздух стал прохладнее. Он почувствовал руку на плече.
— Гарри, надеюсь, с вами все в порядке?
Аркдейл повернул голову и поднял взгляд. У скамейки стоял Филипп, улыбаясь ему сверху вниз. Он выглядел до обидного трезвым и здоровым.