— Гинея, — сказала она. — По гинее каждому.
— Может, лучше новые места? — прошептал Огастес.
— Гинея — это гинея, когда она у тебя в руках, — возразила Доркас. — А обещание — это всего лишь обещание.
— Если вы хорошо мне послужите, получите и то, и другое, — Холдсворт достал кошелек и положил две гинеи на ближайшую могильную плиту, где те засверкали на солнце. — Вы заберете деньги через пару минут, когда мы с вами закончим.
Дети уставились на монеты.
— Расскажите о Табите Скиннер.
По их потрясенному молчанию и пустым лицам он немедленно понял, что его ставка выиграла.
— О девушке, — поторопил он.
Доркас тихо вздохнула, как будто с облегчением.
— Она приехала из госпиталя Магдалины, сэр… ну, знаете, в Лондоне. Как и я. Но она была хорошенькой.
— Как и ты, — заметил Огастес.
— Миссис Фиар привезла ее?
— Да. Так она все и проворачивает, понимаете? Приводит их туда. Она говорит в совете Магдалины, что, может быть, подыщет им место или, по крайней мере, научит прислуживать, пока они здесь, — маленькое узкое лицо Доркас исказилось и стало выглядеть старше. — Такая милосердная леди, миссис Фиар. Девушки должны притворяться невинными, когда приходят молодые джентльмены.
— Хочешь сказать, что миссис Фиар привозит этих девушек из Лондона, якобы чтобы сделать служанками, а затем растлевает?
Доркас беззвучно засмеялась, открыв рот и обнажив дыру на месте двух передних зубов.
— Благослови вас боже, сэр, девушки не против. Обычно не против. Половину времени джентльмены слишком пьяны, чтобы взобраться на них, но платят им всегда одинаково. Но Табита была другой… она по правде была девицей.
Холдсворт отвернулся. Запах пирога вызвал у него тошноту. Через мгновение он произнес:
— Иными словами, миссис Фиар и мистер Уичкот раздобыли девственницу для изнасилования?
— Табита сказала, что, по крайней мере, потеряет невинность с красивым чистым джентльменом и получит за это хорошие деньги. Чудо, что ей еще было, что терять. Она сказала, что, может, молодой джентльмен влюбится в нее и захочет жениться. И тогда она будет жить в своем доме и разъезжать в золотой карете, а я смогу наняться к ней в горничные.
— Я видел их, — вступил Огастес. — Ее и миссис Фиар, когда они приехали в экипаже, пока гости ужинали. Я провел их с фонарем по саду к павильону.
— Она говорила с тобой? — спросил Холдсворт. — Какое впечатление она производила?
— Она ничего не сказала, сэр. Молчала как рыба. А потом бац — и умерла.
— Миссис Фиар оделась как монашка, — Доркас скорчила гримасу.
Огастес нервно и тонко хихикнул.
— Куда они пошли в павильоне? — спросил Холдсворт.