Интересно, что Сильвия Уичкот подумала бы о Холдсворте, и что — он о ней? Она очаровала бы его, как и столь многих мужчин? Холдсворт явно обладал божьей искрой и зачатками развитой личности. Но в нем ощущалась безжалостность, как будто ему было все равно, обойти преграду на жизненном пути или просто сбросить ее в пропасть. Возможно, смерть жены и сына сделала его угрюмым фанатиком. В целом, Элинор было не по себе, оттого что он жил в ее доме, как и вообще в Иерусалиме. Быть может, ей удастся убедить леди Анну сократить его пребывание в Директорском доме? С другой стороны, ей не хотелось, чтобы он уходил.
Время шло. Часы на зданиях колледжа и церквях отбивали четверти часа. Воздух становился все более жарким и душным. Лишь глубоко за полночь первые тяжелые капли дождя упали на нагретый свинец старых крыш, на пыльные вонючие улицы, на выжженные сады и на немногих людей, которые все еще оставались снаружи.
За рекой, в Ламборн-хаусе на Честертон-лейн, Филипп Уичкот до сих пор бодрствовал. Он сидел за столом в своем кабинете. Гора бумаг, казалось, стала еще выше и запутаннее, чем утром, как будто в его отсутствие счета с вялым энтузиазмом скрещивались между собой.
Дождь застучал в окно. Уичкот позвал мальчишку, который дремал на стуле в коридоре. Ребенок, спотыкаясь и протирая сонные глаза, вошел в комнату. Огастес! Какое значительное имя для столь незначительного мальчишки.
— Принеси еще свечей. Погоди минутку… сколько тебе лет?
— Тринадцать, ваша честь, — Огастес опустил глаза. — То есть, будет в сентябре.
— Иди сюда. Встань передо мной.
Огастес медленно приблизился к нему и остановился в четырех футах от хозяина. Уичкот развернул стул, чтобы оказаться лицом к лицу с мальчишкой. Он взглянул на костлявого ребенка перед собой. Парень едва заметно дрожал. Он ожидал удара.
— Как давно ты на меня работаешь?
— Почти девять месяцев, сэр.
— Хочешь оставаться у меня и дальше?
— О да, ваша честь. Если позволите. Понимаете, нас дома восемь человек, и мама не может всех прокормить. — В голосе мальчика появилась нотка паники. — Мне нравится мое место, правда, сэр. Надеюсь, вы мной довольны.
— Посмотрим. А теперь принеси свечи.
Когда мальчик вернулся, Уичкот приказал ему осветить дорогу наверх. На лестничной площадке он отпер дверь в комнаты Сильвии. Оказавшись внутри, приказал мальчику поставить свечи и уйти. Оставшись в одиночестве, принялся бродить из комнаты в комнату со свечой в руке. Он выставит мебель Сильвии на аукцион в понедельник. Его кредиторы получат сигнал, что у него туго с деньгами, но тут уж ничего не поделаешь. По крайней мере, у него появится немного наличных, и ему больше не придется глядеть на этот чертов остов кровати.