— Это, значит, компенсация. Идите быстрее в кассу, а то закроют.
Харлампий хотел что-то сказать медведю, но специалист начал трясти ему руку, благодарить за удивительно интересный экспонат для зоосада и стал торопить его, чтобы он быстрее шел в кассу.
— Да зачем в кассу-то? — подумал Харлампий, но специалист так торопил его и подталкивал, что он побежал на второй этаж и стал в очередь.
Сквозь окно ему было видно, как специалист что-то кричал. Вышли два красноармейца в буденовках, взяли медведя за веревку и повели куда-то. Презент упирался, вставал на задние лапы и все смотрел на дверь, куда ушел Харлампий.
— Что ж они волокут-то его так? — Он хотел выскочить во двор, но сзади напирала очередь и в спину его толкали:
— Товарищ! Товарищ в шинели! Да, да, вы! Вот именно, казак! Что вы крутитесь, ваша очередь получать.
Строгий кассир выдал ему тридцать новеньких хрустящих червонцев, заставил расписаться в ведомости, и Харлампий аккуратно вывел: «Алмаз…»
Кассир велел пересчитать деньги — все ли точно. Он пересчитал — ровно тридцать, завернул деньги в платок, сунул за голенище и наконец-то выскочил во двор.
Там никого не было.
— Эй, хлопец! — спросил он вертевшегося беспризорника. — Медведя не видел?
— А его на автомобиле увезли!
— Куда?
— Почем я знаю! Может, в Москву!
— Ах ты, грех тяжкий! — посетовал Харлампий. — Нехорошо. Не простился я с ним. Хоть бы малины; сушеной купить ему, что ли, на прощанье! Нехорошо…
Он так намучился, пока шел с медведем по степи, что всю обратную дорогу проспал и чуть не проехал свою станцию.
— Я им сказала, — говорила жена, стаскивая с него сапоги, — что ты мишку в гости к бабушке повез. В лес, значит, погулять. А то каждый день пытают: «Где батя? Где мишка?» Ревут..
— Умница ты у меня, — похвалил жену Харлампий.
— Что это? — удивилась та, разворачивая сверток, выпавший из сапога.
— А… Это мне в городе дали. Говорят, положено. Компенсация какая-то. — Харлампий так устал, что засыпал на ходу, но тут он увидел странный взгляд жены и то, как дрогнули у нее губы.
— Я так думаю, — как бы извиняясь, проговорил он, не понимая, однако, что могло обидеть жену. — Раз положена эта самая компенсация, дак что не взять? Деньги все же.
— Воля твоя, Харлаша… — печально сказала жена, — а только лучше бы не брал ты этих денег…
Харлампий не услышал. Он спал, привалясь к косяку.
Весь следующий день он рассказывал девчонкам, как встречали его медведи в лесу, как обрадовалась внуку бабушка-медведица. И дочки млели от восторга, хотя им очень жаль было, что медведь не вернулся с отцом, а решил у бабушки погостить.