Это было ничто по сравнению с казнью, которую им придется наблюдать.
После девяти в его дверь легонько постучали. Наверное, его мама, больше никто в доме не стал бы стучать так.
Он хотел притвориться спящим, но она бы не поверила, было еще слишком рано.
— Да? — ответил он.
Она открыла дверь и вошла.
— Уверен, что не голоден?
Он был голоден, но он не мог сидеть на кухне, смотреть родителям в глаза и притворяться, что все было хорошо. Даже сейчас он не мог смотреть в глаза матери. Не после того, что он сделал.
Он помахал головой, продолжая смотреть в потолок.
— Ну, хорошо, — успокаивающе сказала она — Я сделала тебе кое-что, просто на всякий случай. — Она поставила тарелку на ночной столик.
Он посмотрел на нее и моментально почувствовал себя как в заднице. Она сделала ему дурацкий сэндвич. Отличный, с несколькими слоями мяса и сыра, помидора и латука. Он мог чувствовать запах горчицы. Три овсяных печенья с изюмом тоже лежали на тарелке.
Она наверняка сделала их специально для него. Никто в доме больше не любил овсяное печенье.
Его горло сдавило. Боже, каким он был глупым.
Может быть, он должен убежать сейчас, прежде чем потянет их всех за собой. Он должен убежать последней ночью.
Прошла секунда, прежде чем он смог заговорить. Он все еще не мог смотреть ей в глаза.
— Спасибо.
— Могу я присесть?
Он кивнул и подвинулся, опершись о стену. Она села у его колен, и кровать лишь едва прогнулась под ее весом. Он вспомнил, как она сидела у него на кровати в темноте и спрашивала, как прошел его день, когда он был маленьким, до того, как появились его братья.
То время становилось короче, когда ей пришлось заботиться еще и о близнецах — и еще короче, когда появился Крис — но она не прекратила, пока он не перерос это. Из-за этого он чувствовал себя особенным.
Теперь он знал, насколькоон был особенным.
Он даже не мог вспомнить, когда она в последний раз была тут.
Он взял сэндвич и откусил кусочек, просто, чтобы избежать необходимости отвечать.
Впрочем, ее это не остановило.
— Ты хочешь рассказать мне, что произошло сегодня?
Он чуть не подавился хлебом.
— Ничего.
— Ты бы не прятался у себя в комнате весь день из-за ничего.
— Я просто устал.
Она на минуту притихла.
— Я знаю, ты думаешь, что ты одинок, Майкл, но это не так. Твой отец и я любим тебя. Твои братья любят тебя.
Он фыркнул.
— Не будь так уверена в этом. Однажды я поймал близнецов на том, что они пытались написать на моем лбу Жулик в три часа утра.
Она улыбнулась, но ее глаза остались серьезными.
— Я просто пытаюсь сказать тебе, что мы здесь, и готовы помочь. Чтобы не случилось.