Сейчас у меня возникло чувство, будто меня засунули в плавильную печь. Все тело пылало и превратилось в бесформенную раскаленную массу, я не могла понять, где руки, где ноги, а голову не чувствовала вообще, настолько она стала пустой. Из этого огня рождалась новая я. Не стоит верить врачам, которые выносят вам приговор, и уж тем более сексопатологам. Своего доктора я готова была сейчас убить. Ему, наверное, заплатил Иван Иваныч за мой диагноз: фригидна.
И в тот момент, когда меня накрыло горячей волной и все тело секунд пять, показавшихся мне бесконечными, билось в сладкой судороге, я и поняла, что украла у себя половину жизни. И теперь надеялась, что вторая ее половина пройдет совсем по-другому. Я все для этого сделаю.
Какое-то время мы лежали молча. Я догадалась, что Ян меня боится. Боится моей реакции на свою несдержанность. А я что должна ему сказать? Трахай меня еще? Или «спасибо, все было прекрасно, но мало»? Не так сразу. Мне надо привыкнуть к моему новому состоянию.
— Ты первая пойдешь в душ? — осторожно спросил он.
— Да. — Я резко встала. Надо дать ему время прийти в себя.
В зеркале крохотной ванной комнаты я увидела свое пылающее лицо, и оно впервые за этот год не показалось мне старым. Я даже вновь могла говорить с зеркалом. И оно было не прочь, я это видела.
— Ты прекрасна, спору нет…
— Некогда, потом, — отмахнулась я и полезла в ванну.
Когда я вернулась из душа с влажными волосами и кожей, на которой остались капельки воды, сказала Яну:
— Знаешь, мне легче. Только согрей меня опять. — И легла рядом.
— Я хотя бы нашел способ тебя успокоить, — сказал он, промокая мою шею и грудь махровым полотенцем.
— Я спешила, поэтому вытиралась наспех. Я спешила к тебе…
Мы даже не заметили, как наступила ночь. Я не помнила, какой сегодня день недели, какое число. Какая разница? Это день моей смерти и моего воскрешения. И хорошо, что я упала в пропасть. Не будь этого, Ян никогда бы не посмел до меня дотронуться, да и я бы этого не позволила. Я выстроила бы план наших отношений, в том числе и постельных, как я всегда это делала с Иван Иванычем. И принялась бы по давней привычке платить своим телом долги. А так Яну пришлось меня спасать, и он почувствовал себя настоящим мужчиной. А я не сопротивлялась, потому что просто не было сил.
— Ты будешь приезжать ко мне, когда меня отправят отбывать срок? — грустно спросила я. — Хотя бы раз в месяц, иначе я умру.
— Ты не сядешь в тюрьму, — твердо сказал он.
— Куда деваться? Видимо, Анисья сказала правду. Это она застрелила мулатку. И неимоверно трудно будет доказать, что она сделала это не по моему приказу. Мне дадут лет семь. Так ты будешь ко мне приезжать? — Я заглянула ему в глаза, замирая от страха. А вдруг это все? Мужчина, изголодавшийся по женской ласке, и женщина, ни разу в жизни не испытавшая оргазма, удовлетворили свои естественные потребности, насытились, и дальше каждый из них пойдет своей дорогой. Мне хотелось знать: что это было?