— Но кто-то должен все это унаследовать? Там же миллионы!
— Вы одна или с кем-то?
— Не поняла?
— Есть еще претенденты на наследство?
— Внучатый племянник.
— Значит, в ближайшее время мне опять надо ждать гостей. — Я вздохнула. — А вы не слишком молоды для таких денег?
— Вообще-то я представляю интересы моих родителей. Моя мама — дочь двоюродной сестры вашего бывшего мужа.
— Господи, как все запущено! Слушайте, разбирайтесь сами.
— Так вы не претендуете? — Она уставилась на меня, не моргая.
— Я вполне довольна своей жизнью.
— Но чем? Чем тут можно быть довольной?! — воскликнула она с ужасом.
И в этот момент вошел Ян.
— Любимая, у нас что, гости? А ты мне ничего не сказала.
Да, он зовет меня «любимая». А еще «милая», «солнце мое». Завидуй, девочка! И вали отсюда в Ниццу или в Канны. Вали поскорее.
— Девушка уже уходит. Ян, ты оставил Аню одну?!
— Всего на минуту. — Он виновато улыбнулся. — Чтобы проверить, как ты.
— Идем скорее!
Я выскочила во двор. Напрасно я волновалась. Аня — очень спокойная девочка. У нее взгляд, как у взрослой. Я не читаю ей сказок. Боюсь услышать вопрос:
— Мам, а почему принц не носил очки?
Хотя она еще маленькая. Все свои вопросы она задаст мне потом, когда подрастет.
— Так что я должна делать? — спросила мне в спину незваная гостья.
— Я не собираюсь тратить время в судах, — равнодушно сказала я. — Мы с мужем давно уже это решили. Никаких судов. И вообще от всевозможных институтов власти лучше держаться подальше. Вот генератор купим, и наше маленькое хозяйство станет полностью автономным. Мы и так только за свет платим. Ну, еще за место на рынке. Пусть все катятся к чертям, правда, Ян? От государства, которое тебя постоянно кидает, надо отделяться. Мы теперь сами по себе. А деньги заработаем. Никаких судов.
— Я так и передам своим адвокатам. Всего хорошего. А у вас мальчик или девочка? — Она с чисто женским любопытством посмотрела на мой живот.
— На этот раз мальчик.
Когда она уехала, Ян спросил:
— Что она хотела?
— Узнать, буду ли я судиться за деньги Царева.
— А ты будешь?
— Только если ты об этом попросишь.
— Мне ничего не надо. — Он замотал головой. — У меня все есть.
— Я ей так и сказала. Ну? Пойдем работать?
…Прошло три года. Вот теперь уже можно об этом. Три года — срок, во время которого можно подать иск по гражданским делам. Срок истек — дверца захлопнулась. Наследство Иван Иваныча потеряно для меня навсегда. Я даже не хочу знать его судьбу. Кто победил, внучатый племянник или племянница? У меня двое маленьких детей, и я кручусь, как могу.
Отдыхаю я зимой. К вечеру мы с мужем жарко натопим печку, чтобы за ночь не остыла, я напеку пирогов, всех накормлю, уложу детей спать. И мы какое-то время сидим молча и смотрим на огонь. Это наш маленький мир, снежной зимой полностью отрезанный от большой земли. И мы на этом острове одни. Любви не в тягость даже молчание, когда мужчина и женщина одни на всем белом свете. Когда в их отношения никто не вмешивается, не дает советов, в общем, когда о них все забывают. Поэтому наша с Яном любовь только крепнет. Моя жизнь изменилась, как я того просила. Когда она только стала меняться, я должна была принять решение: начать все с нуля или тащить за собой хвост из прошлого, настолько длинный, что он никогда не даст захлопнуть дверь, так и будет цепляться за порог. И всегда останется щелочка, в которую будут просачиваться призраки из прошлого и терзать душу. Искушать: «А можно было бы сейчас где-нибудь под пальмой, на бережку…»