— А срок какой?
— Еще ничего не заметно. Я думаю, месяца два.
— Могут просто устроить выкидыш, — я пожала плечами. — На таком раннем сроке это нетрудно. Дадут ей пару таблеток…
— Таблеток? Каких таблеток? — заволновался он.
— Есть такие. Они так и называются: аборт-таблетка. — Лично я этого не делала никогда, но была наслышана. — Они могут силой заставить Анжелу проглотить лекарство.
А, кстати… Это мысль! Но нет. Я не стану убивать детей. Только не это. Даже если речь идет об Анжеле. Я не буду этого делать. Ни за что и никогда. Потому что страшнее преступления нет. Но Иван Иваныч сильно испугался. Он опять простонал:
— Зина… Воды…
За водой мне пришлось идти на кухню. И тут уж я не спешила. Когда я вернулась, Иван Иваныч еле дышал. Но черт меня возьми, все же дышал! Вот же Кощей Бессмертный!
— Спасибо… — он жадными глотками выпил воду. — Мне легче…
«Да когда уже ты помрешь, зараза такая? Сколько мне еще вокруг тебя выплясывать?» — с надеждой посмотрела я на него и, стараясь изобразить сочувствие, спросила:
— Тебе и в самом деле легче?
— Я почти пришел в себя. — «Какое разочарование!»
— Так как насчет Анисьи? — напомнила я. — Будем мы звонить Эрику или не будем? Если не будем, то он пойдет в полицию и сообщит о пропаже Анжелы. Тогда ее похитители во всем обвинят тебя и… Как минимум, аборт-таблетка, — пригрозила я.
— О, нет! Хорошо, я согласен, — поспешно сказал Иван Иваныч. — Мы будем звонить Эрику.
— Деньги, — протянула я руку. — Сто тысяч мне и сто Анисье. Итого двести, — на всякий случай сказала я. Вдруг от горя он разучился считать?
— У меня нет при себе такой суммы. Ты же знаешь, я не держу в кошельке столько наличности.
Я чуть не расхохоталась. Меньше часа назад точь-в-точь такой же диалог произошел между мною и Колей. Только я поумнее Коли.
— Выворачивай карманы, Иван, — велела я.
— Зина, ты ли это?
— Ничто не меняет людей так, как бедность. Чем меньше денег, тем меньше гордости. Мой кошелек пуст, и я пойду на все, чтобы он опять был полон. Давай сюда свой пиджак!
— Ты ли это? — повторил он, но покорно снял пиджак и протянул мне.
Я пошарила в карманах и достала портмоне. Шикарное портмоне из кожи какого-то редкого зверя или рептилии. Моя рептилия в это время замерла на диване, гипнотизируя меня взглядом. Бесполезно. Я давно уже нечувствительна к змеиному яду. Стараясь не глядеть на мужа, я открыла бумажник. Там была куча кредиток и пачка денег. В основном доллары и евро.
— Ага! Ты мне, выходит, соврал!
— Но ты же сказала: двести тысяч рублей, — начал выкручиваться он.
— Я не возражаю, если ты заплатишь в долларовом эквиваленте. И Анисья, думаю, тоже. — Я принялась отсчитывать купюры: — Одна, две, три, десять…