- Инкарцеро! - злорадно произнесла Амбридж, движением палочки связывая Нарциссе руки. Пока она связывала Нарси, Мелани бросилась наутек, но Долли ее тормознула Ступефаем и тоже руки связала.
- Пошли к декану, Блэк! - сказала староста. - Отвратительное поведение, бъешь девочек! У тебя нет контакта с детьми! Даже подружек никаких нет, а теперь еще и подралась...
- Ой, больно, - подвывала Мелани. - Ой, она меня покалечила!
- Ты зачем девочку за волосы таскала, руки ей выкручивала, по ногам пинала? - грозно вопросила Долли, волоча первоклассниц к Слагхорну.
- Я получила двойку по трансфигурации. Выхожу из класса, а Мелани за мной бежит и орет: «Парашница! Парашница!», а весь класс ухохатывается. Я стала защищаться!
- А еще она меня заавадила! - пожаловалась Мелани.
- Ты хоть знаешь, что такое «заавадила»? - фыркнула Долорес.
- Это не сегодня было. Я ей сказала, что она дура, а она мне: «Авада Кедавра!»
- Тебе же Люциус память стер! - возмутилась Нарцисса.
- Не стер! Хотел, но не сумел!
- Так, разворачиваемся! - распорядилась Долли. - Авада - это серьезно! Пошли к Дамблдору!
- А зачем к Дамблдору, у меня же не получилось! - запротестовала Нарцисса, но получив тычок палочкой в ухо, покорно поплелась в башню.
- Злобы в тебе много для двенадцати лет! - прикрикнула на нее Амбридж.
Приблизившись к кабинету Дамблдора, Долли услышала из-за двери, как директор читал морали Краучу. Уловив имя Люциус, она склонилась к замочной скважине. Нарси приставила к двери руки ракушкой. Обе поклонницы Люциуса так увлеклись подслушиванием, что не заметили, как Мелани тихо ретировалась на цыпочках.
- Что он несет? - прошептала Нарцисса, указывая на дверь. - Как это - влюбился в Люциуса?
- Совсем рехнулся старый. - констатировала Долорес. - А где эта?..
- Топ-топ.
- Ладно, гуляй. - Амбридж расхотелось общаться с Дамблдором.
- Расколдуй меня. - Нарси протянула связанные руки. Долли отменила Инкарцеро и на прощание напутствовала:
- Только ты без глупостей, мелочь пузатая.
- Я не пузатая!
- Иди гуляй!
* * *
После визита к лондонскому стоматологу Барти, сверкая металлокерамикой, скучал в лондонской пробке, масштабами напоминавшей апокалипсическое видение.
- Я должен быть на работе, а из-за тебя ношусь по стране, таскаю тебя из школы по врачам... - злобствовал отец, окидывая взором столпотворение из магляцких машин.
- Я же не мог лететь на метле, - отозвался Барти, трогая языком новенькие протезы, - меня избили, травмировали!
- Кому ты позволил себя отколошматить? Я тебе для чего грушу купил! Ты тренировался?
- Папа, я каждый вечер грушу бъю!