— Добро пожаловать, братишка. После бани и смены платья ты выглядишь гораздо лучше.
Феликс был вынужден согласиться; чуть ранее ему довелось рассмотреть себя в огромном серебряном зеркале в особняке Отто. Горячая ванна, ароматное масло и смена одежды позволили ему ощутить себя другим человеком. В зеркале он узрел того пижонистого молодого франта, которым он некогда был, но добавилось морщин вокруг глаз и рта.
— Весьма очаровательное заведение, — сказал он.
— Если пожелаешь, можешь обедать здесь каждый вечер.
— Что ты имеешь в виду, брат?
— Только то, что для тебя найдётся место в семейном деле.
Феликс оглянулся вокруг, посмотреть, не подслушивают ли их.
— Знаешь ли ты, что меня всё ещё разыскивают в Альтдорфе по делу Оконного налога?
— Ты преувеличиваешь свою дурную славу, братишка. Никто не знает, кто были лидеры того бунта. Сам понимаешь, Альтдорф — не Нульн.
— Не ты ли говорил, что Готрек весьма легкоузнаваемая персона.
— Мы не предлагаем трудоустройство Истребителю Троллей. Мы предлагаем то, что принадлежит тебе по праву рождения.
Именно этого Феликс одинаково боялся и желал. Семья примет его обратно. Он может оставить беспокойную, полную лишений жизнь искателя приключений и возвратиться в Альтдорф, к своим книгам. Это означает, что жизнь пройдёт среди гроссбухов и на складах, но будет безопасной. И когда-нибудь он разбогатеет.
Это была заманчивая перспектива. Никаких ползаний по канализации. Никаких побоев от головорезов. Никаких неизвестных болезней, подцепленных в ужасающих затерянных местах. Никаких изматывающих мышцы походов через дикие дебри. Никаких спусков в темноту. Никаких столкновений с поклоняющимися Хаосу последователями неизвестных культов. Никаких приключений.
Ему не придётся больше сносить угрюмость и причуды Готрека. Можно забыть о своей клятве сопровождать Истребителя Троллей и описать его гибель в эпической поэме. То обязательство было сделано спьяна, разве можно принимать его в расчёт? Он станет сам себе господин. И всё же, что-то его сдерживало.
— Я обдумаю это, — сказал он.
— О чём тут думать, парень? В самом деле, не хочешь ли ты сказать мне, что предпочитаешь быть стражем канализации, а не купцом? Да большинство людей пошли бы на убийство за подобную представившуюся возможность.
— Я сказал — подумаю.
Они продолжили обед в неловком молчании. Через некоторое время дверь в большой зал отворилась, и слуга провёл высокого мужчину. Он был облачён в чёрное, и его роба, похожая на монашескую, выглядела не к месту в помпезном окружении. Лицо было худым и аскетичным, чёрные волосы образовывали на лбу «вдовий пик».