И конечно, отдельной главой: «Полное руководство по правилам переписки».
Очень скоро ей предстояло убедиться, что мистер Пириод весьма искушен в сочинении писем.
Особенно хорошо ему удавались соболезнования.
IV
Они принялись за дело. Николя устроилась за столиком возле балкона, а мистер Пириод — за письменным столом перед окном.
Работа оказалась трудной. Мистер Пириод то и дело перескакивал с одной темы на другую и хватался за новые мысли, как только они приходили ему в голову. Часто трудно было понять, куда вставлять тот или иной пассаж. «Никогда не складывайте свою салфетку (само собой, слово «платок» тут абсолютно не годится), просто положите ее рядом на столе». Николя поместила этот фрагмент в раздел «Застольный этикет», но засомневалась, сочтет ли мистер Пириод подобный заголовок достаточно «рафинированным» — словечко, которое он часто употреблял.
Подняв голову, она обнаружила, что ее работодатель сидит за столом в каком-то подобии транса: с отрешенным видом и карандашом, застывшим над листом бумаги.
Мистер Пириод заметил ее взгляд и пробормотал:
— Вот, хочу написать несколько строчек моей дорогой Дезире Бантлинг. То есть так называемой Дезире Бантлинг. Вдове, как именуют ее в «Пресс». Вы ведь видели сообщение об Ормсбери?
Николя понятия не имела, какое горе постигло вдову леди Бантлинг — смерть мужа или развод, — и покачала головой:
— Не видела.
— Ох, эти письма с соболезнованиями! — вздохнул мистер Пириод с легкой ноткой самодовольства. — Трудная задача!
Наверху раздался знакомый голос: «…могу сказать только одно: я дьявольски жалею, что вообще обратился к вам с этой просьбой, черт бы вас побрал!»
Кто-то быстро спустился с лестницы и прошел по коридору. Хлопнула входная дверь. Николя увидела через балкон своего дорожного попутчика, который с багровым лицом шагал по дорожке, сердито размахивая котелком.
«Он забыл свой зонтик», — подумала она.
— О Господи, — пробормотал мистер Пириод. — Вот вам и неловкая ситуация, будь она неладна. Эндрю и его вспышки гнева. Вы, конечно, с ним знакомы.
— Только с сегодняшнего утра.
— С Эндрю Бантлингом? Дорогуша, он сын той самой леди Бантлинг, о которой мы говорили. То есть Дезире, сестры Ормсбери. Бобо Бантлинг — отец Эндрю — был первым из трех ее мужей. Старшая ветвь рода, седьмой барон. Унаследовал титула пэра… — Здесь последовал один из классических экскурсов мистера Пириода в генеалогию. — Моя дорогая Николя, — продолжал он, — надеюсь, вы позволите мне воспользоваться правом старого друга вашей семьи?
— Конечно.
— Спасибо. Так вот, Николя, вы должны знать, что в этом доме я живу не один. Нет! Мы делим его пополам. Я и мой давний друг по имени Гарольд Картелл. Мы заключили договор и надеемся, что он устроит нас обоих. Гарольд — отчим и опекун Эндрю. Он бывший адвокат. Думаю, нет смысла говорить о мамаше Эндрю, — добавил мистер Пириод, неожиданно употребив простонародное словцо. — Бедняжка и так слишком известна.