— Леди Бантлинг действительно была пьяна?
— Трудно сказать. Позже она вела себя вполне нормально, а в эпизоде с Пикси действовала быстро и решительно. Вообще она никогда никого не слушает, кроме себя, — заключила Николя.
— Пожалуй. Вы попали в довольно экзотическую и сомнительную компанию, не так ли?
— Ну почему, все было очень хорошо, — быстро возразила Николя. — И Эндрю совсем не экзотический и не сомнительный. Он спокойный и правдивый. Честное слово. Вы сами увидите.
— Конечно, увижу. Спасибо, Николя.
В этот момент дверь гостиной распахнулась, и в комнату влетел взбешенный Эндрю.
— Какого черта?! — воскликнул он. — Что здесь происходит? Хватит мучить мою девушку!
IV
Аллейн покосился на Николя и что-то сухо возразил. Не зная, смеяться ей или возмущаться, она попросила Эндрю не сходить с ума. В конце концов тот успокоился и принес извинения.
— У меня очень вспыльчивый характер, — заявил он тоном человека, сделавшего важное открытие, и с тревогой посмотрел на Николя.
Она только закатила глаза и оставила Эндрю с Аллейном, а сама отправилась в рабочий кабинет. Там Николя нашла вконец расстроенного мистера Пириода, который сидел за столом и писал письмо.
— Это о бедняге Хэле, — объяснил он хмуро. — Его партнеру. Даже не знаю, что ему сказать.
Мистер Пириод попросил Николя остаться: она села на свое место и занялась еще не разобранными записями, охваченная смесью самых разнородных чувств.
…С Эндрю Бантлингом у Аллейна не возникло никаких трудностей. Молодой человек с готовностью рассказал о своих проблемах, включая планы по покупке галереи Грэнтема и тот факт, что мистер Картелл отказался выдать ему нужную сумму денег из наследства. Он также подтвердил рассказ Николя о ночном бдении в машине.
— Не обращайте внимания на мою маму. Думаю, она просто напилась. Ей нравилось изводить Гарольда. Она часто это проделывала.
— Но он ее рассердил, не так ли?
— Конечно, рассердил. Еще как. И меня тоже.
— Мистер Бантлинг, — напомнил Аллейн, — ваш отчим был убит.
— Да-да, верно. Ужасно, правда? Я никак не могу к этому привыкнуть.
— Ему устроили западню, и когда он в нее попал — или скорее упал, — убийца сбросил сверху восьмисотфунтовую чугунную трубу. Она мгновенно размозжила ему череп и вдавила лицом в грязь.
Эндрю побледнел.
— Понимаю, — пробормотал он. — Можете не продолжать. Это отвратительно. Настолько, что я не могу об этом думать.
— Боюсь, что все-таки придется. На этом пока все. Спасибо.
— Да. Конечно. — Эндрю нервно поправил галстук. — Я понимаю, что могу показаться вам бесчувственным, но проблема в том, что я никак не могу это переварить. Слишком уж все чудовищно и нереально.