– Конспирация, как в шпионских романах.
– Тамара на самом деле серьезно опасается за свою жизнь. Поэтому я буду ночевать не дома, а где, никому не скажу, а утром несколько раз поменяю транспорт. То же самое советую сделать завтра и тебе. Если мы договоримся о встрече, конечно.
– Понимаю. Давай сочиним имя почтового ящика.
– Пиши в двух экземплярах. – Галя достала блокнотик и авторучку.
Я написал логин – длинный и заковыристый, состоящий из пятнадцати, наверное, букв и цифр, следующих одна за другой без всякой системы. Паролей таких сроду не придумывал! Затем, стараясь не ошибиться, переписал его на другой листок из блокнота, предварительно вырвав.
– А теперь я поеду, – произнесла Галя, вставая и потягиваясь всем телом. Как мне ни было тяжело, я не мог в очередной раз не оценить красоту художницы. Но привлекала она меня не только сексуально. Сложное чувство я испытывал.
– Ты знаешь, – сказал я серьезно, – если бы не подобные обстоятельства, я был бы рад тебя проводить. И даже сейчас рискну напроситься.
Все-таки будь я совершенно трезв, вряд ли сказал бы сейчас такое.
– Ни в коем случае, – так же серьезно ответила Галя. – Сейчас не самое лучшее время для этого.
– А оно, как ты думаешь, наступит? Лучшее время?
– Поживем – увидим, – улыбнулась Галя. Она впервые улыбнулась мне за этот вечер.
– Словом, – сказал я, направляясь следом за ней в прихожую и подавая шубку, – я не теряю надежды.
– Не теряй. Но подожди, когда все это кончится.
Это прозвучало совсем не двусмысленно. Ну что за дела! Кажется, впервые в жизни я встречаю девушку, от которой у меня в прямом смысле слова голова кругом идет, но при каких обстоятельствах происходит эта встреча!
Я помог Гале надеть верхнюю одежду. Художница вдруг повернулась ко мне, и мы обнялись, правда, всего лишь на какую-то секунду. Потом она отпрянула.
– Пока, – сказала Галя.
– До встречи, – произнес я.
И девушка покинула квартиру.
Я вернулся на кухню, закурил и несколько минут посидел, приводя в порядок мысли. Затем поднялся, погасил свет и вышел из кухни. Прошел в комнату и осмотрелся.
При тусклом свете елочной гирлянды было видно, какой разгром царил на столе; стол передвинули к середине комнаты, где недавно обнимались танцующие. Диван кто-то раздвинул, и на нем спали, громко сопя, трое: Оскар, Нина и Гена. Гена ютился в опасной близости от края; лежащий у стены Оскар набросил на себя свои же брюки; втиснутая между ним и Геной Нина перебирала во сне голыми стынущими ногами, то ли пытаясь поджать их под себя, то ли втянуть, словно колеса шасси – в комнате было далеко не жарко. Однако прижималась она к Оскару. Ясно было, что раз Гарик уснул, пришлось найти ему замену. Что касается Паши, то он уснул прямо за столом; его длинные волосы мокли в банке из-под шпрот с остатками масла.