Пока Лука приманивал рыбу, Дора только появилась на свет. Ее пронзительный плач заставил акушерку Анку рассмеяться. Это произошло в 1962 году в родильном отделении больницы францисканской обители. «Какая крепкая, сильная девочка», — сказала Анка. Утомленная мать Доры, Хелена, не могла произнести ни слова. Даже улыбаться не было сил. Она могла только радоваться тому, что всё наконец закончилось. Наконец-то. «Первый и последний ребенок», — подумала Хелена. Она закрыла глаза и заснула. Громкий голос Доры ничуть ей не мешал. Акушерка не переставала удивляться жизненной силе этой малышки. Анка с нежностью посмотрела на девочку, а затем ласково погладила ее головку и дрожащее тельце. Женщина была уже немолода, хотя по сравнению с этой крошкой любой показался бы старым, и достаточно опытна. За годы работы Анка приняла множество младенцев. Но эта девочка! Постоянно оглушительно кричащая малютка запала ей в душу. Напрямик, без всяких заблуждений. Акушерка чувствовала, как подступают слезы. Своих детей у нее не было. Замужем она никогда не была. Ее жених погиб на войне: его застрелили итальянцы. Больше мужчин в ее жизни не было. В то время так было принято. А теперь, после январского землетрясения, когда от ее дома осталась только восточная стена, ей пришлось переехать к младшей сестре и терпеть ее пьяного мужа, который любил отпускать комментарии по поводу ее одиночества. Пошлые и бестактные шуточки. Анка согнула указательный палец и дотронулась до маленького круглого рта девочки. Малышка умолкла и удивленно уставилась почти слепыми глазами на акушерку. Уже было известно, что малютку назовут Дора.
В два года Дора была очень резвой девчушкой. Мама говорила, что она дикая. Дора не понимала ее слов. Ей было все равно, ведь ее мама при этом смеялась. А папа сажал Дору на плечи и бегал с ней, как будто он ее лошадка. «Когда ты смеешься, город ходуном ходит», — повторяла Хелена. Уже в два года Дора так хорошо говорила, что ее легко можно было принять за пятилетнюю. «Кроме того, она все прекрасно понимает», — с гордостью говорила ее мама. Уверенно держась на ногах, девочка никогда не падала, правда, никогда и не бегала, только быстро-быстро ходила. Было забавно наблюдать, какие широкие шаги делает эта маленькая девчушка. Прыгать Дора тоже не хотела. Она слезала с городской стены, смело шагая в пустоту. «Тебе страшно?» — спрашивала ее мама. Дора отводила взгляд, молчала, но не прыгала.
Когда Луке исполнилось пять лет, у него появилась сестра. Ее назвали Аной, она была маленькая и очень много плакала, его мама чуть не падала от усталости, отец начал работать как никогда много, и Лука видел его все реже. Мальчик постоянно рисовал, по всему дому висели его рисунки. Несмотря на то, что его мама не работала, Луку отдали в детский сад, где его порой так обижали, что он прятался в туалете. Там, пока его никто не видел, даже тетя Пера, что присматривала за ними и любила его больше других детей, Лука плакал и рисовал. Вера гладила его по полосам, ласково улыбалась, порой подмигивала и читала на слух его любимые истории, даже когда другие дети кричали, что им скучно, и они их знают наизусть. По правде, Лука готов был проводить в садике целый день и вообще не ходить домой, где тупая ревущая сестра, вечно уставшая мама и отец, которого постоянно нет. Хоть волком вой, даже если он старался подавить в себе это чувство. Лука был несчастлив — и хотел, чтобы все было как раньше, когда папа еще ходил с ним на рыбалку и они уплывали на лодке далеко в море, где он мог ловить и рисовать рыбу, отец задавал ему смешные, а порой трудные вопросы — например, если у белой коровы молоко белое, то какое молоко дает черная корова. Иногда они плавали до захода солнца, потому что им всегда было очень хорошо вместе.