- Так уже несколько дней, - как-то подчеркнуто спокойно и буднично объясняет мама, - иди наверх, переодевайся, сейчас будем обедать.
Отца я вижу только вечером - он смотрит куда-то мимо меня отсутствующим взглядом, пытается глупо улыбаться.
- Понимаешь, Гарри, - он даже пытается что-то объяснить, но, видя, что связная речь дается ему с трудом, просто разводит руками и, держась за стену, удаляется в направлении кухни.
Но отцовское пьянство заканчивается так же неожиданно, как и началось. Через день он уже безукоризненно выбрит, одет, собран, треплет меня по вихрам, уже стоя в дверях, собираясь на работу, и очень напряженно произносит:
- Сынок, я виноват. Мы обязательно поговорим с тобой вечером. Верь мне, - а потом спрашивает совсем беззащитно, наивно, словно надеясь на чудо, - ты простишь меня, правда? Я скотина…
И за эти слова и его открытый совершенно беззащитный взгляд я готов простить ему все - и его мнимое предательство, и это дурацкое трусливое пьянство.
Мы сидим с ним вечером за столом, и он, комкая в своих больших ладонях какую-то бумажку, пытается рассказать мне щемящую историю про дружбу, обманутое доверие, предательство и бездействие, а мама, сидя тут же на уголке стула, время от времени повторяет, иногда всхлипывая:
- Джеймс, какие же мы все-таки…Как мы могли… Только дети и кот…
Да, она не так далека от истины - в спасении Сириуса поучаствовали мы с Герми и Роном (да, вот теперь я их вспомнил, всех-всех!) да ее незабвенный кот, ставший товарищем черного пса по ночным прогулкам. И еще кто-то поучаствовал… Тот, кто положил мне на плечи призрачные руки, отгоняя дементоров.
Как так вышло? У них и самих нет ответа. Наверное, они совершили первую глупость, сделав хранителями секрета сразу двоих своих друзей - Петтигрю и Сириуса. Потому что папа видел, как сильно они оба этого хотели, и не решился обидеть кого-то из них. И потом, когда все обстоятельства говорили не в пользу Блэка - ведь крыса Петтигрю считался героически погибшим - они просто оплакали несчастного бедного Питера и не захотели видеть еще более несчастного Сириуса, который, считая себя тоже виноватым, даже не попытался с ними встретиться. Как такое могло быть? Почему он даже не пытался оправдаться? Они не понимают. Я тоже. Может быть, у него просто не было сил? Раз он знал, что все, кто были ему дороги, так просто отвернулись от него? Ведь кроме моих родителей, дяди Ремуса и этого проклятого Петтигрю у Сириуса не было на всем белом свете ни одной родной души. Расследование по делу не проводилось… Отец не захотел видеть бывшего друга в Азкабане и запретил маме навещать его. Вот и все.