- Не смейте бить Гарри, не смейте, прекратите!
- Это почему же? - Снейп удивленно поднимает бровь и поворачивается к ней с вежливой ухмылкой.
- Он не может двигаться, он не может Вам ответить, директор! Вы старше нас больше, чем вдвое. Вы все равно можете сделать все, что хотите. Вы убьете нас. Так ведите себя достойно.
Я не вижу сейчас ее лица, и я рад. Мне было бы больно смотреть на нее. Она говорит: «Вы убьете нас». Она даже не сомневается. Это я во всем виноват. Не за что меня защищать. Я опускаю голову и вижу, как у моих ног расплываются веселые красные кляксы.
А Снейп отходит от нас и опять усаживается в кресло, закинув ногу на ногу. Блики от факелов пляшут на длинных носах его начищенных ботинок. Мы молчим, победитель оглядывает поле боя, потом направляет на каждого из нас троих палочку и что-то шепчет себе под нос. До меня не сразу доходит, что он сейчас сделал, но по облегчению, столь явственно написанном сейчас на лице Рона (мое-то все в крови, на нем, ничего, думаю, не написано), я понимаю, что это было за заклинание. Даже если ты герой, физиологических проблем никто не отменял. Вот повисите пару часов в подвале…А потом Снейп совершает еще два неуловимых движения - кровь из моего носа и губ перестает лить на пол, а толстовка и джинсы приобретают первозданный вид. И я вдруг понимаю, что они чистые. Они не сейчас стали чистыми, когда он убрал с них кровь, они были чистыми и сухими еще когда он вошел, да и до этого, пока я висел тут в темноте и думал о жизни. А ведь мы до этого мокли в лесу. Нас волокли по грязи, я упал в глину под его Круцио. Я начинаю чего-то не понимать. А Снейп произносит совершенно невероятное:
- Думаю, господа, нам надо поговорить.
* * *
Не вставая с кресла, он слегка поводит палочкой в нашу сторону, и перед каждым из нас появляется аккуратный полосатый тюфячок, который кажется мне сейчас краше любой кровати в мире.
- Никогда не бывал в тюрьме, но, полагаю, примерный антураж мы соблюдем, - усмехается Снейп, глядя на наши ошалевшие рожи.
Еще пара взмахов его короткой черной палочки - и я понимаю, что одна из моих рук, о существовании которых я уже начал забывать, свободна, а цепь, удерживающая вторую, начинает удлиняться так, что позволяет опуститься на вожделенный тюфяк у моих ног. Мерлин, это счастье! Пальцы тут же начинает покалывать, а плечи ломит так, будто я целый день катал на себе гиппогрифа. Мы валимся, как тюки, обалдев от такого подарка судьбы. Вот, и в тюрьме есть свои маленькие радости.
Снейп смотрит на нас, чуть склонив голову, тоже, видимо, умиляется нашему негаданному счастью.