О, что у нас тут! Тут у нас чего только нет - горка сэндвичей солидного размера со всякой всячиной - с копченым мясом, с вареной курицей, с лососем, с сыром. Хлеба нам нарезали от души, хотя мы бы слопали и просто по буханке, даже если бы на нее нечего было положить. А еще посреди столика стоит внушительных размеров плошка с чем-то горячим, это точно, потому что из-под крышечки идет дымок, и пахнет обалденно.
- О, супчик! - радуется Гермиона, приоткрывает крышечку, нюхает поднимающийся пар, делает хитрющие глаза и уточняет, - картофельный! Вам налить, мальчики? - и тянется за тарелками.
Еще не хватало, чтоб она за нами ухаживала. С цепью, волочащейся за ее тонким запястьем! Я решительно беру тарелки, хватаю половник и щедро одариваю нас всех ароматным дымящимся счастьем. И потом, пару минут, слышно только, как мы сопим, стучим ложками по тарелкам и весьма неаристократично хлебаем. Нам плевать! Очень хочется есть. Ну, очень!
- Шороший шупшик! - выносит свой вердикт Рон, как всегда, болтая с полным ртом, куда он умудряется одновременно затолкать и половину огромного сэндвича с курицей, и последнюю ложку супа. - А еще там есть?
Да, там есть еще, я разливаю остатки по тарелкам, следя, чтоб Гермионе досталось побольше. Я, конечно, всегда старался помнить, что она девчонка, и ее надо беречь, жалеть, ну, и что там еще. Но вот то, насколько она хрупкая, уязвимая и беззащитная, я в полной мере осознал только сегодня. Каково ей было падать в грязь под Круцио? Каково было очнуться в этом подвале? О чем могла думать она, обнаружив себя в полной темноте, прикованной к стене? И каково ей было все эти месяцы так же, как мы, мокнуть под дождем, уговаривать нас с Роном не ссориться и не отчаиваться, вливать в нас, как в малышей, припасенное, кстати, ею же перечное зелье, когда наш богатырский кашель сотрясал палатку?
Ну а мы тем временем переходим к сэндвичам, наливаем сок из большого кувшина, не тыквенный, кстати, а какой-то кислый, красный, но очень вкусный. Пить, конечно, пить, до меня только что дошло, как же все это время, пока я тут о жизни думал, мне хотелось пить. Но я даже боялся себе в этом признаться, потому что был просто уверен, что не получу даже глотка воды в этой тюрьме, и умру не от Авады Лорда, а попросту от жажды. Выбираю себе сэндвич с мясом и тут замечаю, что уже надкусил и положил рядом с собой еще один. Аналогичная картина и у моих друзей, мы переглядываемся и, наконец, смеемся. Мерлин, мы просто смеемся, вот ничего нас не берет, ни заклятия, ни подвалы, ни Снейп! Кстати, о Снейпе…