– Я не заметил, чтобы доктор Фастальф пользовался такой системой у себя дома.
– Это солярианская система, и я ей пользуюсь. Кроме того, я всегда пью чай в это время, и Бурграф знает это.
– Это Бурграф?
Бейли с интересом взглянул на робота. Привычка быстро родит безразличие. В один прекрасный день он вообще перестанет замечать роботов. Но он не хотел этого. Он хотел, чтобы их не было здесь.
– Глэдис, я хотел бы остаться с вами вдвоем. Даже без роботов. Жискар, выйдите к Дэниелу. Вы можете остаться на страже и там.
– Слушаюсь, сэр, – сказал Жискар, приведенный в сознание звуком своего имени.
Глэдис это, кажется, показалось забавным.
– Какие вы, земляне, странные. Я знаю, что на Земле есть роботы, но вы, похоже, не умеете управлять ими. Вы выкрикиваете приказы, словно роботы глухие. – Она повернулась к Бурграфу и тихо сказала: – Бурграф, никто из вас не войдет в комнату, пока я не позову. Не мешайте нам ни под каким предлогом.
– Слушаю, мэм, – сказал Бурграф, оглядел стол, проверяя, не упустил ли чего-нибудь, и вышел из комнаты.
Бейли в свою очередь посмеялся, но про себя. Голос Глэдис был тихим, но тон такой резкий, как у сержанта, обращающегося к новобранцу. Но чему, собственно, он удивляется? Давно известно, что слабости другого легче увидеть, чем свои.
– Ну, вот, Илия, мы одни. Даже роботы ушли.
– Вы не боитесь остаться наедине со мной? – спросил Бейли.
Она медленно покачала головой.
– Чего мне бояться? Жест, испуганный возглас – и роботы тут же появятся. Ни один космонит не боится другого. Это не Земля. А почему вы спросили?
– Потому что боятся не только физического действия. Я ни в коем случае не допустил бы какого-либо насилия или дурного обращения по отношению к вам. Но вы не боитесь моих вопросов и того, что может открыться? Помните, что здесь не Солярия. Там я симпатизировал вам и намеревался доказать вашу невиновность.
– А теперь вы мне не симпатизируете? – тихо спросила она.
– На этот раз убит не муж, и вас не обвиняют в убийстве. Уничтожен всего лишь робот, и, насколько я знаю, вас ни в чем не подозревают. Так что моя проблема – доктор Фастальф. И для меня чрезвычайно важно – о причинах сейчас говорить нет нужды – доказать его невиновность. Если дело обернется так, что пострадаете вы – я не смогу этому помочь. Я не сойду со своего пути ради вас. Я говорю вам это открыто.
Она подняла голову и надменно посмотрела на него.
– С какой стати я пострадаю от чего бы то ни было?
– Может быть, без вмешательства доктора Фастальфа мы как раз и обнаружим это, – холодно сказал Бейли. Он ткнул в сэндвич маленькой вилочкой (взять его рукой означало, что все остальные окажутся для Глэдис непригодными), переложил на свою тарелку, затем сунул в рот и запил чаем. Она тоже ела сэндвич за сэндвичем и пила чай, и оба остывали от раздражения.