Гарри выдохся и замолчал. Во рту пересохло. От руны веяло прямо-таки смертным холодом, и Гарри убрал её, исполнившую свою миссию, обратно в мешочек, когда-то на третьем курсе трансфигурированный Фредом из старого носового платка.
Близнецы не стали спрашивать, к чему это; в конце концов, они присутствовали при создании рун, и, зная Гарри, могли бы дословно воссоздать вопрос, который он задал обточенным индюшачьим косточкам.
Фред и Джордж сели на кровать по обе стороны от него и взяли руки Гарри в свои - тёплые, тонкие, сильные; Гарри ощущал, как кровь размеренно движется по капиллярам под кожей близнецов.
Воздействие наложено, и его уже нельзя остановить, нельзя изменить или направить в другое русло.
То, что было ранее, должно быть уничтожено.
Чистая воля, не регулируемая самосознанием.
Гарри было страшно.
Он рывком сел и обнял Фреда и Джорджа за плечи, притягивая к себе; близнецы не противились, молча принимая этот жест почти отчаяния.
- Я не хочу… - это прорвалось вслух, и Гарри отчаянно покраснел; ныть, тем более при близнецах, из-за неизвестно ещё чего, совсем не хотелось.
Они всё поняли и сделали то единственное, что было ему в тот момент необходимо.
Фред скользнул губами по скуле Гарри вниз, прочертил губами и кончиком языка слегка влажную линию к подбородку и спустился к шее. Джордж прижал к губам руку Гарри и медленно, тщательно целовал центр ладони, проводил языком по глубоким линиям, обводил каждый холмик; дыхание Гарри участилось.
Фред, расстёгивая пуговицу за пуговицей на рубашке Гарри, выцеловывал ровную дорожку на открывающейся коже; очень скоро короткие рукава рубашки соскользнули с плеч Гарри, и Фред беспрепятственно коснулся языком его левого соска. Гарри выгнулся, невольно прикусив губу, чтобы не стонать; Джордж ласково накрыл губами напряжённый рот Гарри, и последнему не оставалось ничего, кроме как расслабиться и позволить Джорджу целовать себя. Он доверял близнецам.
Снова доверял. Как будто в прошлой жизни была та боль, причинённая обманом…
Гарри разомкнул губы, и язык Джорджа погладил изнутри верхний ряд зубов Гарри; когда кончик языка близнеца коснулся нёба, Гарри прошила невольная дрожь.
Это было так медленно, так ласково… Гарри чувствовал себя любимым - любимым безмерно и бескрайне, безо всяких условий или ограничений, любимым такой любовью, о которой поэты пишут километры строк, но которую почти никто не может найти и не найдёт никогда; любимым как брат, как друг, как любовник, как сын… как просто Гарри, отчаянно ищущий тепла и постоянно принимающий слабый жар спички за солнечный зной… любимым и любящим в ответ - точно так же.