Ловкие руки Фреда стянули с Гарри джинсы; помогая брату, Джордж поддерживал Гарри, обняв за талию. Губы и руки близнецов были, казалось, везде, и Гарри плавился под их прикосновениями - то лёгкими, как перо феникса, то яростными, почти укусами.
Когда близнецы успели раздеться, Гарри решительно не заметил; он только понял в какой-то момент, что все преграды из хлопка и сукна исчезли, и близнецы теперь совсем близко к нему, вплотную, такие живые, такие тёплые; мягкие рыжие завитки в основании шеи, там, где заканчиваются непослушные волосы, тонкие пальцы, проступающие под ласкающими ладонями рёбра, аккуратные слегка вытянутые мочки ушей - осторожно зацепить зубами, немного потянуть, провести языком; гладкая солоноватая кожа, слабый запах шампуня, прерывистое дыхание, так близко, так откровенно, так бешено, то ли темнеет перед глазами, то ли в комнате, в горле нервно пересыхает, нетерпение, пальцы путаются в рыжих прядях, приближают губы к губам - поцелуй за поцелуем, невозможно, никак невозможно прекратить, да и не нужно…
Два пальца Джорджа, смазанные чем-то скользким, проникли в Гарри; Гарри, стиснув зубы, подался вперёд, впуская их в себя так глубоко, как мог. Дискомфорт, почти лёгкая боль, вплетался в гамму жара и холода, расцвечивал жадное огненное удовольствие пробегающим по нервам предвкушением.
Мышцы живота Фреда сокращались под торопливыми поцелуями Гарри; ниже, ниже, лизнуть дорожку тёмно-рыжих, почти каштановых волос, сомкнуть губы на твёрдой плоти - горьковато-солёный вкус по языку, принять больше, сколько выйдет, остановиться и застонать, когда Джордж добавит ещё два пальца - вибрация проходит по горлу и передаётся Фреду, и Фред стонет, почти беспомощно, требовательно, ещё, ещё, больше…
Джордж вошёл в Гарри, мягко и безболезненно; первое же его движение задело внутри Гарри точку, разославшую по телу сотни обжигающих искр кайфа; стон, снова стон, не останавливаться, ни в коем случае, продолжать, продолжать сходить с ума и сводить с него других…
Джордж двигался всё быстрее и жёстче; пальцы на бёдрах Гарри сжимались при каждом толчке - завтра будут синяки, почти, впрочем, незаметные на смуглой коже; Гарри двигал губами всё яростней, и Фред подавался вперёд, бессвязно бормоча что-то; Гарри различал своё имя и имя Джорджа, и больше ничего - быть может, ничего больше и не было.
Гарри провёл пальцами по внутренней стороне бёдер Фреда; Джордж снова задел эту точку, и рука Гарри, конвульсивно сжавшись, скользнула ниже. Указательным пальцем Гарри нажал на вход Фреда и, поколебавшись немного, протолкнул палец внутрь - как узко и горячо… Фред застонал в голос и подался вперёд резче, чем раньше; горячая горько-солёная жидкость заполнила рот Гарри, и он глотал, сколько мог, слизывал с губ вытекшее; беловатые лужицы на коже бёдер Фреда серебрились в лунном свете, и Гарри слизнул и их тоже.