Повернись-ка опять на живот. Давай я помогу тебе.
Северус нежно приобнял Квотриуса за плечи и стал перекладывать его, но тот ухитрился извернуться, и сам обнял брата за шею, впечатав в неё поцелуй страстный и нецеломудренный вовсе.
Тут уж и Северус не остался в долгу - нежно поцеловал Квотриуса рядышком с тем синяком, уже пожелтевшим, что поставил ему на шею в знаменательную ночь перед отправлением в поход, отмерявшую новый подход к любови их. Правда, ни разу не был опробован он в действии во время похода Северусом.
Квотриус подтянулся и прижался ртом к губам брата своего возлюбленного, который незамедлительно ответил на поцелуй, вложив него все свои страдания и беспокойство за жизнь любимого человека, что терзали его этой ночью.
А ведь Северус не ел уже больше суток и, к тому же, изрядно вымотался, как маг, произнеся множество энергоёмких заклинаний, самым сложным из которых было заклинание Любви, Побеждающей Смерть, изгнавшее из Поттера последний хоркрукс и развеявшее останки монстра по безвременью
Да, заклинанием единым удалось извлечь и хоркрукс, на коем держалась дружба притягающего на него, хоть и необдуманно, Тома, и Поттера. На сём хоркруксе едином строились отношения «братские» их, ибо чувствовал Том нечто сродственное в Поттере, но сие была часть души его, в Гарри заключённой множество лет тому.
… Однако собственная слабость была забыта - рядом был Квотриус, живой и почти невредимый - Северус рассмотрел, зашивая рану, что глубокий разрез всё же не дошёл до лёгкого. Значит, можно только воздать хвалу Мерлину всеблагому и святому Мунго - целителю величайшему. Этим Снейп и занялся мысленно.
Квотриус всё же провалился в сон в объятиях возлюбленного брата. Северус мягко высвободился и пошёл на край лагеря покурить, чтобы унять нервное напряжение и чувство голода, на самом деле мучавшее его не хуже Поттера. Только Северус был более терпелив - он вообще ел очень мало в этом… времени, питаясь дома один раз в день лишь вяленым мясом и лепёшками. Изредка ему разбавляли рацион наварами - супами и жареной парной говядиной. В походе же, вообще, Снейп ел практически одни хлебы. Непрожаренное мясо было ему не по зубам, да и от ужинов он от усталости отказывался и просыпал их, силы почёрпывая лучше во сне глубоком без доспехов, от коих научился разоблачаться сам, ибо брат его ужинал вечер каждый с постоянством, с упорством дела некоего более благородного, нежели набивание собственного желудка достойного.
- Малефиций, наверняка, останется лагерем на этом месте, пока все раненые легионеры, а, главное, его любимый сын, не подлечат ран, чтобы можно было спокойно, с известной долей терпения, стоять в квадриге целый день, а после вновь сражаться с варварами,