Дамблдор услышал эхо вчерашних слов Гарри. До этого времени Феникс надеялся, что прежде за мужчину говорили его эмоции, но теперь он понял, что Гарри действительно говорил серьезно.
- Я понимаю, Гарри.
Проигнорировав разочарование в голосе Дамблдора, Гарри продолжил говорить - это должно быть сказано:
- Хорошо. Как я сказал уже сегодня Люпину, я никогда не прощу вас за то, что вы сделали со мной, но я понимаю, что нужно цивилизованно работать вместе. Поэтому я хочу сообщить вам, что сегодня у меня болел шрам.
Дамблдор начал озабоченно расспрашивать про силу и продолжительность боли. Гарри объяснил, что это был первый раз, с тех пор как он уехал в Америку, когда болел его шрам, и довольно сильно, боль длилась недолго. Удовлетворившись его объяснениями и после того, как Дамблдор вынудил его пообещать, что тот сообщит ему, если подобное повторится, Гарри повернулся, чтобы уйти.
Отступив от главного стола, он увидел влетающую в зал птицу. Зная, что для обычной почты уже поздновато, Гарри остановился, чтобы посмотреть, куда она направляется. Когда она подлетела ближе, Гарри определил, что это какой-то вид соколиных. Она была красива, почти черная, с красными подпалинами на крыльях и хвосте. И красные подпалины очень подходили к красному конверту, который она несла в клюве.
Гарри смотрел, как сокол приближается, задаваясь вопросом, кому именно был адресован именно этот Вопилер.
«Жаль, что не Уизлу», - пробежала мысль в голове Гарри, прежде чем он понял, что сокол вообще-то направляется прямо к нему. - Кого, черт возьми, я уже успел разозлить? - пробормотал Гарри, когда птица подлетела к нему и бросила конверт в протянутую руку Гарри.
Прежде чем Гарри успел задать себе еще один вопрос, почему он получил вопилер, конверт открылся. Крики наполнили зал. Громкие вопли ужаса по меньшей мере двоих людей, которые подвергались невероятным мучениям. Гарри не был уверен, усилилены крики магически или нет, но можно было утверждать одно: те, кто их издавали, ужасно страдали.
Быстро посмотрев туда, где сидела его семья, он увидел, как дрожащая Николь держит Эвана, а Сириус обнимает Мэтью, пытаясь закрыть им уши, и слезы бежали по личикам его сыновей. Не заметив Драко, Гарри не удивился, когда пара сильных рук обхватили его сзади, прижимая его спину к сильной груди. Гарри был благодарен Драко за поддержку, когда крики наконец остановились и начались мольбы. Ясно, что этих двоих сильно мучили и те молили оставить их в живых. Гарри напрягся, узнав голоса.
Мольбы продолжали всего минуту или две, когда раздался еще один мужской голос: «Авада Кедавра», - и все стихло. Последними словами Вопилера, пронесшимися через зал и отдавшимися эхом от стен, было: