— Мы не знали, — сказала другая. — Не знали, что дочь господина извозчика ведунья.
— Ведьма, — поправила я, показав зубы в широкой улыбке.
— Даже если бы и знали, — произнесла мачеха уверенным и чистым голосом, — мы не позволили бы ему покинуть Золотую Землю без нас. Видишь ли, Сильвия — оборотень.
— Майнетт, не рассказывай! — прошипела та.
— Не беспокойся, Сильви, здесь это не преступление. — Майнетт повернулась ко мне. — Они собирали дрова для ее костра, когда мы сбежали из Города Королей под защиту твоего отца. Понимаешь?
Чтоб ее, но я действительно понимала. При всей мнимо-показной широте взглядов наши северные соседи совершенно не принимали волшебства. Они устраивали сожжения ведьм так же, как другие страны — летние ярмарки. Сильвия не была ведьмой. Она не могла контролировать свою сущность, но ее соотечественников мало заботили такие различия.
— Как это произошло? — спросила я.
Сильвия отвела взгляд, но тощая — Дульсибелла — ответила:
— Один богач с востока купил ее на неделю. Нам следовало бы сразу догадаться, кто он на самом деле — по сросшимся бровям — но он платил золотом. Он влюбился в Сильви, вообразил, что она жаждет спасения от такой жизни, и хотел увезти ее с собой. А когда она отказала ему, укусил и заразил своим проклятием.
— А когда я снова ответила ему отказом, рассказал констеблю, что я оборотень, — закончила Сильви, тихо плача в свой мятый носовой платок. Она взглянула на меня, ее милое личико пошло бело-розовыми полосами от слез и поплывшей косметики. — Ты же ведьма. Можешь мне помочь?
Я подошла к ней и подняла ее подбородок, чтобы заглянуть в покрасневшие синие глаза.
— Я могла бы выжечь его, но это не столько лечение, сколько наказание. Когда огонь угаснет, он заберет не только суть оборотня. Я знаю одно зелье, чтобы сдерживать проклятье, но ты не сможешь забеременеть, пока будешь его принимать.
Сильви улыбнулась мне и опять стала почти красавицей.
— Сестренка, с моей работой твое зелье станет благословением. Так ты поможешь?
— Скажи «да», — умасливала Майнетт. — Скажи «да», и мы оставим твоего отца и твой дом, как только Сильви будет готова ехать.
— Оставите? — переспросила я. — Но моему отцу нужна жена. Мудрейшие говорят, что пастушьи псы произошли от волков, и никто не убережет добро от вора лучше, чем сам вор. Вы знаете, каким легковерным может быть мой отец, ведь сами одурачили его. Кто присмотрит за ним лучше тех, кому известны его слабости?
Новоявленная мачеха открыла было рот, чтобы возразить, но огонь гневно вспыхнул и помешал ей. Она клацнула зубами и позволила мне договорить.