Это еще только активировало его внутренние поиски. По собственным словам Ошо:
«Меня опять отбросило назад, к самому себе, уже с другой стороны, потому что я никогда не верил и не чувствовал, что истине можно научиться у других людей. Есть только один способ познания, и этот способ — познать все самому».
Но юный Ошо не был окончательно потерян для школы. Прямо с первого класса Ошо прославился своим прекрасным почерком и способностями к рисованию. Он начал читать газеты и журналы во втором классе и тогда же стал — самым юным изо всех — абонентом публичной библиотеки Гадарвары. Еще в начальной школе Ошо проявил свой талант поэта, писал короткие истории, статьи, фотографировал. В шестом классе он самостоятельно издавал рукописный журнал «Прайас», что значит «Попытка».
Среди того, что сделало Ошо популярным, был его необыкновенный талант рассказчика, особенно когда он рассказывал детективные истории. Свами Агеа Сарасвати, друг его детства, с теплотой вспоминает школьные дни, когда после занятий рисованием Ошо обычно рассказывал своим товарищам необыкновенные истории, вычитанные в детективных романах.
Еще одна вещь, развивавшая ум Ошо, была его любовь к природе и его восхищение рекой Шаккар (что значит «сахар»), чьи пресные воды пробегали через Гадарвару. В реке он нашел не только друга, но и учителя. Все его существо стремилось слиться с рекой и ее окрестностями во всех их состояниях. У Ошо есть глубоко поэтичное описание его внутренней связи с рекой:
«В детстве я рано утром обычно ходил на реку. Это была меленькая речушка, которая текла очень медленно, если только вообще текла. И утром, когда солнце еще не взошло, нельзя было понять, течет река или нет, настолько медленным и спокойным было течение. И утром, когда там никого не было, купальщики еще не появились, там было потрясающе тихо. Даже птицы не пели в такую рань, не слышалось ни единого звука, все было окутано тишиной. А над рекой висел аромат деревьев манго… Я постоянно приходил туда, на самую дальнюю излучину реки, чтобы посидеть там, просто чтобы посидеть. Не было необходимости что-то делать, мне было достаточно просто там находиться. Это было прекрасное состояние — находиться там. Я купался, плавал, а когда солнце поднималось выше, я доплывал до другого места на берегу, где был широкий песчаный пляж, чтобы обсохнуть на солнце, и лежал там, иногда даже засыпал».
Когда мать спрашивала, чем он занимался целое утро, Ошо обычно отвечал: «Ничем». Недовольная ответом, мать настаивала на ответе. Ошо говорит:
«Моя мать настаивала на том, чтобы я чем-то занимался, и я говорил: „Ладно, я купался и сушился на солнце“, и ей этого было достаточно. Но я не был доволен — то, что происходило на реке, было невозможно описать словами. „Я купался“. Это утверждение звучит так бледно и невыразительно. Играть на берегу реки, купаться в реке, плавать по реке — это такие глубокие впечатления, что сказать просто „я купался“ означало не сказать ничего или сказать „я пошел туда, прогулялся по берегу реки и посидел там“ — это все не передает никакого впечатления».