– Вот оно что, – грустно улыбнулся француз. – Сдаюсь, вы меня переиграли.
– Кстати, вы знаете, что она – не из крестьянок, не из сельских? И вообще не местная. Господин Заблонский привез ее из Кракова, где изучал медицину. После Краковского университета мечтал продолжить образование в Италии, в Римском университете. Однако не доучился даже в Краковском. Из-за Христины, которая приходилась родственницей профессору медицины. Да, это жизнь, господин Шевалье, все это жизнь, – вздохнул врач о чем-то своем.
Шевалье подгонял Пьёнтека, пытаясь спасти время врача, а Пьёнтек подгонял коней, пытаясь спасти нервы француза. Однако явившись в дом аптекаря, они выяснили, что спешили совершенно напрасно.
– Вам придется немного подождать, – загадочно блеснула вишневыми глазами аптекарша. – Ко встрече с мужчинами мы еще не готовы.
– Что значит: «не готовы»? – Шевалье был слишком замотан, чтобы воспринимать какие-либо недомолвки.
– Этого я вам объяснить не смогу, – не менее загадочно добавила Сима, скрываясь за дверью.
Врач и Шевалье переглянулись. Появился аптекарь и пригласил их посидеть за столом, на котором стоял кувшин с молдавским вином.
– Вы не боитесь, что у вашей аптеки соберется толпа страждущих? – поинтересовался врач, с первой же пробы признав этот напиток богов отменным.
– Каждый страждущий придет сюда. Я еще не встречал человека, которому бы повредил стакан хорошего вина. Никаких иных лекарств после моего вина человеку уже не понадобится.
Не успели мужчины пропустить по второму стаканчику, как дверь отворилась и заглянула Сима.
– Ага, вы все еще здесь, лентяи и пьяницы, – игриво насупилась она. – Сейчас вы кое-что увидите.
Она вновь исчезла за дверью, где сразу же послышались возня и возмущенный шепот. Еще через минуту в комнату втолкнули Христину.
С минуту мужчины смотрели на нее, не в силах отвести глаз. Подольская Фурия была неописуемо красивой. Малиновое вечернее платье с декольте настолько выразительно подчеркивало абрис ее груди, что даже очень сомнительного достоинства колье засверкало на ней драгоценными жемчугами. Распущенные черные волосы Сима успела подстричь, и теперь они по-цыгански окаймляли удивительно белое, цвета слоновой кости, лицо, на фоне которого черные глаза представлялись неестественно большими, словно озаренными солнечным светом угольки, источающие какое-то неземное волшебное излучение.
– Правда, я предложила Христине вовсе не то платье, которое вы ей купили, – игриво напомнила Сима. – Но ведь и вы, господин Шевалье, купили не то платье, которое должны были предложить такой красавице. Разве я не так уж права, чтобы ты осмелился утверждать это, Соломон? – обратилась к мужу.