Сжав зубы, Хмельницкий прорычал что-то очень грозное и почти несбыточное и, с усилием подняв вверх кулаки, так грохнул ими по столу, что, казалось, потрескавшиеся доски его тут же россыпятся.
Несколько минут Коронный Карлик наблюдал, как гетман тщетно пытается погасить в себе конвульсии той мысленной истерики, что пронизывала сейчас не только мозг, но и все его естество. Он то хватался за саблю, то, выйдя из-за стола, метался из угла в угол, то вновь бил кулаком по столу, с ненавистью глядя на тайного советника.
Все это время Коронный Карлик, скрестив руки на рукоятках двух пистолетов, висевших в кобурах у него на поясе, стоически следил за каждым его движением, все больше убеждаясь, что в выборе своем король явно ошибся. Импульсивная ярость, непомерное самолюбие и непостоянство этого человека не только приведут его к предательству, но и сослужат очень плохую службу всем им: королю, канцлеру, самому Хмельницкому, Польше, Украине… Коронный Карлик так напрямую и сказал об этом:
– Как бы вы ни вели себя дальше, господин генеральный писарь, больше разочаровать меня в выборе короля, чем вы сделали это сейчас, уже не сможете.
Хмельницкий остановился у дальнего угла настолько резко, словно наткнулся на острие копья. Медленно, сгорая от ненависти, он повернулся лицом к Вуйцеховскому. В какое-то мгновение королевскому комиссару показалось, что Хмельницкий выхватит свою саблю и бросится на него. И даже был слегка разочарован, что этого не произошло. И вообще то, что произнес в эту минуту гетман, показалось Коронному Карлику совершенно невероятным. Он даже не сразу сумел поверить, что слышит эти слова.
– Я еще не давал королю повода не верить мне, – уперся он дрожащими руками о стол. – Все наши договоренности с Владиславом остаются в силе. В столице, особенно при дворе, должны помнить: Хмельницкий от своих слов не отрекается. И ваше, господин Вуйцеховский, мнение по этому поводу меня совершенно не интересует. Но я хочу, требую, чтобы король услышал из ваших уст то же, что вы услышите сейчас от меня: на полковника реестрового войска Хмельницкого и его казаков король может положиться полностью. Все, что я делаю сейчас, предпринято мной, исходя из того, что впредь нам придется вместе воевать против могущественной армии султана. Однако прежде чем пойти походом против него, я собью спесь и гонор с Потоцкого, а заодно и с других лютых врагов государя, таких, как князь Иеремия Вишневецкий, Мартин Калиновский, а также любомирские, конецпольские и прочие… Но сделаю это, потому что знаю: сам король сделать этого без меня не в состоянии. Нет у него ни авторитета, ни силы. Если же начнем нашу священную войну, имея у себя за спиной такую мощную свору ненавистников короля, какую имеем сейчас, сейм вновь предаст и вновь ударит нам в спину. Прежде всего тем, что снова запретит собирать ополчение и даже заставит распустить армию, что он, собственно, уже сделал. Это вы способны понять, тайный советник короля Владислава?