— Ликвидируя неграмотность! — Комиссар Орел все-таки не выдержал.
— Это легче сказать, чем сделать, — пожав плечами, ухмыльнулся Браун, но тем не менее записал его слова в блокнот.
Комиссар Орел невольно — они сидели очень близко — заглянул в блокнот и прочитал: “Завтра быть у проф. Г.Остальского”. Комиссар Орел вздрогнул. Боже, кажется, прошла целая вечность с тех пор, как он видел Верочку Остальскую, племянницу профессора.
— Попробуйте представить себе, ну хотя бы априори, на что способен раскрепощенный человек, и вы поймете, на чем базируется наша уверенность! Диктатура пролетариата. — Но комиссар Орел не успел закончить свою мысль.
— Вот, вот, — закивал головой Браун — Диктатура!.. Не будь ее, демократическая общественность Европы с большим пониманием и сочувствием относилась бы к нынешней России!
— Скажите, — уже еле сдерживая ярость, выговорил комиссар Орел, — скажите, господин Браун, почему эта ваша “демократическая общественность Европы” с большим пониманием и сочувствием относится к зверствам адмирала Колчака и прочих “спасителей России”, а не к Советской власти, давшей крестьянам землю, рабочим — работу и школы — детям?
Браун что-то пробормотал в ответ, и на несколько секунд в комнате воцарилось молчание.
— Буду рад, господин Браун, если мы оказались вам чем-то полезны, — сказал Лазарев и встал, давая понять, что разговор окончен.
Когда за немцем захлопнулась дверь Петр Петрович, улыбаясь протянул две руки комиссару Орлу.
— Ну-с, здравствуйте еще раз дорогой мой комиссар ЧК! Сколько мы с вами не виделись-то, а?
— Да-а, — протянул комиссар Орел. — Давно не виделись, Петр Петрович.
— А я предлагаю вам встречаться почаще, — как-то странно поглядывая на комиссара Орла, многозначительно произнес академик.
Комиссар Орел, почувствовав какой-то скрытый смысл и в словах и в интонации Петра Петровича, выжидательно смотрел на Лазарева.
— Если мне не изменяет память, — продолжал между тем академик, — вы когда-то много занимались проблемами Курской магнитной аномалии. Верно ведь?
— Да, — кивнул комиссар Орел, еще не понимая, к чему этот вопрос.
— Прекрасно! — воскликнул Лазарев. — А вам известно, что мы сейчас хотим вплотную заняться этой аномалией?
— Известно, — улыбнулся комиссар Орел, — мир слухами полнится.
— Так вот, дорогой мой ученик, почему я попросил вас приехать… Как вы посмотрите из мое предложение принять участие в работе комиссии по аномалии?
— С радостью согласился бы, — вздохнул комиссар Орел — Но это невозможно, Петр Петрович. Я ведь работаю в ЧК.
— Ну и что? — удивился академик — Станете работать у нас.