— Она работала над фильмом, когда ее убили, и я подумал, что, возможно…
— Я не понимаю, какое отношение имеет фильм к ее убийству.
— Значит, там его нет?
— Чего?
— Фильма.
— Какой-то идиот наркоман убил мою жену из-за нескольких долларов в ее сумочке, меня обвиняют в ее убийстве, а вы заводите речь о каком-то фильме. Какое отношение имеет фильм к…
— Она работала над фильмом, — сказал Мэтью, — а сейчас никакого фильма нет. И я спрашиваю: почему?
— И что вы предполагаете? Что Прю была убита из-за какого-то дурацкого рекламного ролика?
— Она работала именно над этим? Над рекламным роликом?
— Я не знаю, над чем она работала. Реклама, хроника — какая разница?
— Среди документальных фильмов, которые она делала раньше, были скандальные?
— Нет. Что вы имеете в виду?
— Могли это быть какие-то разоблачения? Или журналистские расследования?
— Нет, нет, ничего похожего. Один фильм был про воспитание трудных детей, он получил премию, еще один — про ламантинов, это, вы знаете, исчезающий вид, потом…
— Этот фильм про воспитание трудных детей кого-нибудь лично задевал?
— Его показывали во всех школах штата. Я же сказал, что он получил премию.
— А последний фильм, который она делала…
— Я не знаю, о чем он был.
— Она никогда о нем не говорила?
— Никогда. Иногда у нее такое бывало. Я не знал про фильм о ламантинах, пока она его не закончила.
— Он мог быть скандальным?
— Фильм о ламантинах?
— Нет, тот, что она делала. Она не снимала, например, фильмов про мошенничество на скачках или про продажу наркотиков подросткам?
— Я же уже сказал вам, мне неизвестно, над чем она работала.
— Работать она начала в сентябре, правильно?
— Да, в конце сентября.
— Когда она работала? Днем? По ночам?
— В основном по ночам.
— Где?
— Я не знаю.
— Кто финансировал фильм?
— Что?
— Кто финансировал его? Несколько минут назад вы сказали, что вы и Прю не купались в деньгах. Разве…
— Я не знаю, кто финансировал. Я уже сказал вам, что мне ничего не известно про этот дурацкий фильм!
Мэтью посмотрел на него.
— Значит, вы исключаете всякую возможность того, что ваша жена работала над чем-то таким, в чем кто-нибудь мог бы усмотреть личную угрозу?
— Я сказал вам, — повторил Маркхэм, — что не знаю, над чем она работала. Мне еще раз повторить? Я не знаю, над чем она работала. И не вижу, каким образом вы сможете мне помочь при таком подходе к делу.
Мэтью продолжал смотреть на него.
— Извините, — произнес он наконец, — это просто моя догадка.
Только через два дня Тик и Моуз смогли разыскать Эмбер Уилсон.
Она по цвету соответствовала своему имени.[6] Это была девушка, которая — или так говорили ее соседи — гордо считала себя «черной», хотя в любой другой стране она сошла бы за белую. То, что называется полукровкой, подумал Моуз, или четвертькровкой, или одной восьмой, или одной десятой, или черт его знает сколько там. То, что его дед в Джорджии назвал бы «загорелой девкой».