6 января после полудня у нас была короткая передышка. Казалось, с зюйд-веста (225°) вот-вот подует ветер, и мы собрались было сняться с фертоинга и уйти, как вдруг снова задул ветер от вест-норд-веста (292½) со шквалами, и нам пришлось тотчас же снова стать фертоинг. В этот день у нас на борту побывало несколько дикарей. Утром из-за оконечности мыса Галант показались четыре пироги; они остановились там на некоторое время, затем три из них продвинулись в глубь бухты, а одна направилась к фрегату. Помедлив с полчаса, эта пирога подошла к борту нашего корабля, причем находившиеся в ней дикари громко кричали «пешерэ» [56], «пешерэ». В лодке сидели мужчина, женщина к двое детей. Женщина осталась в пироге, а мужчина доверчиво поднялся на борт. Вид у него был довольно бодрый. Еще две пироги последовали примеру первой, и мужчины с детьми поднялись на фрегат. Скоро они почувствовали себя здесь как дома: пели, танцевали, слушали музыку, а больше всего ели, причем аппетит у них был исключительный. Все им нравилось: хлеб, солонина, сало; они съедали все, что им предлагали. Нам даже стоило большого труда избавиться от этих беспокойных и противных гостей, заставить их вернуться в свои пироги. Это удалось лишь после того, как мы спустили туда куски солонины. Их не удивляли ни корабли, ни различные предметы, которые они видели впервые; да это и понятно: чтобы удивляться произведениям искусства, нужно иметь об этом хотя бы элементарное представление. Эти грубые люди воспринимали шедевры техники с тем же безразличием, с каким относились к законам природы и ее явлениям. В течение нескольких дней, пока эти люди находились в гавани Галант мы часто видели их на корабле и на берегу.
Очень маленького роста, худые, некрасивые и распространяют вокруг себя невыносимый запах. Ходят они почти нагишом, едва прикрытые грубо выделанными шкурами морского волка [57], слишком короткими, чтобы ими укрываться. Из таких же шкур они делают крыши для своих хижин и паруса для пирог. У них имеются также шкуры гуанако, но в незначительном количестве. Их женщины уродливы, и мужчины, кажется, уделяют им мало внимания. Женщины управляют пирогами, следят за ними; нередко им приходится, невзирая на холод, добираться вплавь до зарослей морских водорослей, чтобы вычерпать воду из лодок; эти заросли находятся довольно далеко от берега и служат укрытием, где стоят их пироги. На берегу женщины собирают хворост, раковины; мужчины не принимают в этом никакого участия. Даже женщины, имеющие грудных детей, не свободны от работ. Детей они носят за спиной завернутыми в шкуры, служащие им одеждой.