2. ИСПЫТАНИЕ КЛАССИКОЙ
С тех пор, как я прочел те сочинения, о которых мы говорили, прошло сорок семь лет. И каких лет! «Чему, чему свидетели мы были!» В 2009 году, закончили школу первые мои ученики, которые уже родились в другой стране. (Правда, одна из них, когда я размышлял по этому поводу, воскликнула: «Но я была зачата еще в СССР!».)
Как они воспринимают литературу современную, я не знаю. А вот об их отношении к русской классике думал много.
М. М. Бахтин писал, что великие произведения разбивают грани своего времени и живут в веках, причем «более интенсивной и полной жизнью, чем в своей современности… В процессе посмертной жизни они обогащаются новыми значениями, новыми смыслами; эти произведения как бы перерастают то, чем они были в эпоху своего создания. Мы можем сказать, что ни сам Шекспир, ни его современники не знали того “великого Шекспира”, которого мы теперь знаем» [1] . И в связи с этим Бахтин говорит о том, что подлинное постижение культуры прошлого возможно лишь при «диалогической встрече двух культур». «Мы ставим чужой культуре новые вопросы, каких она сама себе не ставила, мы ищем в ней ответы на эти вопросы, и чужая культура отвечает нам, открывая перед нами новые свои стороны, новые смысловые глубины» [2] .
И вместе с тем, преломленная сквозь новое время и новый личный опыт читателя, книга может не только открыть новые свои смысловые глубины, но и потерять какие-то очень важные для самого писателя смыслы.
На меня большое впечатление произвел прочитанный мной рассказ тогда молодой учительницы, дочери Г. А. Гуковского, учебник которого изъяли из библиотеки после его ареста, как раз тогда, когда я учился на первом курсе. В младшем классе она прочитала басню Крылова «Стрекоза и Муравей». Спросив что-то о труженике Муравье, она получила совершенно неожиданный для нее ответ ученика, сказавшего, что Муравей плохой, потому что к нему обратилась бедная, голодная, замерзшая Стрекоза, а он отказался ей помочь. И это мнение было поддержано многими одноклассниками: в переполненном классе большинство учащихся были такими же эвакуированными из западных районов страны.
Но это было давно. А теперь посмотрим, как воспринимается Пушкин в наш, двадцать первый век.
7 класс, «Станционный смотритель». Недавно прочел статью учительницы из Иркутской области о том, как она проводила урок по этой повести. Обратив внимание на картины, которые развешены были по стенам комнаты самого станционного смотрителя Вырина, учительница вспомнила вместе с учениками о Блудном сыне. Затем она предложила семиклассникам сравнить эту притчу с сюжетом самой повести. И они убедились, что судьба станционного смотрителя и его дочери отразились на это притче зеркально: ни возвращений, ни раскаяния, ни встречи с живым отцом и признания своей вины перед ним.