– Двигаем! – и его небольшой отряд отправился дальше.
Через каких-то сто метров выбранный для поиска отрог сделал поворот вправо, открывая великолепный вид на светлые, желтовато-белые, отвесно обрывавшиеся в пропасть скалы. Дмитрий повернул вслед за ним, когда неожиданно раздавшийся совсем рядом звук-крик, похожий на писк, заставил его застыть в настороженной неподвижности. Остальные мгновенно сделали то же самое и, более того, взяли оружие на изготовку.
– «Нет», – Дмитрий отрицательно покачал головой, в отличие от большинства сразу же поняв, что означает этот, казалось бы, печальный писк. – «Тихо», – показал он знаками, начав медленное, осторожное продвижение вперед. Выдвинувшись к краю обрыва, Маркитанов снова замер и какое-то время всматривался, затем с улыбкой на лице поманил к себе застывшего в ожидании Калинина. Тот осторожно приблизился, раздвинул закрывающие обзор ветви. И тут же застыл.
– Орел! – завороженно, словно пятилетний мальчишка, разведчик вытаращился на сидевшую в тридцати метрах большую светло-серую птицу, устраивавшую гнездо на круглой, обрывающейся пропастью скальной площадке. – Еще один! Орлы…
– Орлы, – согласно кивнул прапорщик.
– Странные, – прошептал Калинин, и прапорщик снова кивнул.
Птицы были действительно какие-то не такие, необычного для орлов светлого окраса.
– Беркут? – не отрывая от птиц взгляда, поинтересовался Калинин.
– Не знаю, – пожал плечами прапорщик.
– Что здесь у вас? – без команды, определенно устав ждать, сзади подобрался все еще державший оружие на изготовку Капустин. Прапорщик хотел показать ему сидящих орлов, но, видимо, последняя фраза оказалась слишком громкой, встревоженные птицы сорвались с уступа и, широко распластав широкие, могучие крылья, полетели прочь, все дальше и дальше удаляясь от восхищенно смотревших им вслед мальчишек. Когда огромные птицы, вознесенные потоками воздуха, поднялись выше скал, прапорщик отступил от края обрыва и решительно скомандовал:
– Возвращаемся! – на отроге, где свили себе гнездо эти осторожные птицы, едва ли могли находиться люди.
К месту организации засады отправлявшиеся на поиск разведчики возвратились еще до сумерек. Доложив командиру группы о результатах, а точнее, об их отсутствии, прапорщик Маркитанов убыл к своей дневке. Усевшись на расстеленный на земле коврик, он на какое-то время задумался. Затем отложил в сторону все еще находившийся в руках автомат, наклонился набок, ухватил рукой и подтащил к себе лежавший чуть в стороне рюкзак. Вытащил из нашитого сверху кармана целлофановый пакет с продуктами, высыпал их на траву. Задумался, выбирая. Несмотря на то что с утра он так и не перекусил, есть не очень-то и хотелось. Можно было поперебирать, выискивая на вид самое вкусное. Остановившись на банке тушенки и банке паштета, Дмитрий отложил их в сторону. Подумав, переложил туда же две пачки «Адаптовита» и пачку галет. Оставшиеся припасы собрал в пакет и запихал обратно в карман рюкзака. После чего отстегнул от пояса фляжку и, вынув из утробы рюкзака большую, вместимостью в литр, кружку, набулькал в нее воды. Высыпал обе пачки «Адаптовита», перемешал пластмассовой ложечкой. Попробовал, покатал в уголках рта, зажмурившись от удовольствия. Отставил кружку в сторону. Достал из разгрузки большой нож, неторопливо вскрыл обе банки. Взяв пачку армейских галет в кулак, ударом о раскрытую ладонь другой руки вскрыл упаковку. Вынул одну галетину, с сосредоточенным видом бросил ее к корням дерева. Вроде бы как в шутку подумал: «Задобрим местного духа леса, – после чего поспешно, словно оправдываясь перед самим собой, все так же мысленно добавил: – Мышкам». Взяв банку с тушенкой, принялся есть. Покончив с ней, толстым слоем наложил на галеты коричневую пасту паштета. С удовольствием втянул в себя печеночный запах. Подумал мечтательно: «Эх, сейчас бы картошечки со свежей свиной печеночкой!» – и принялся есть, запивая намешанным в кружке «Адаптовитом» двойной концентрации. Когда он закончил ужин, почти стемнело. Еще один день остался позади, не принеся результата.