— Только морали?
— Черт, остальное меня не так развлекало, хотя он и был первый. Не знаю, может, он вам тоже знакомый, но он ужас какой страшный, этот господин…
В тот момент, когда она собралась произнести имя, раздался стук в дверь.
— Пойди посмотри, кто там, — велел ей барон.
Лили открыла дверь и воскликнула весело и изумленно:
— Ха! Легок на помине, это он, господин Барне, это о нем я только что говорила.
Барне вошел с совершенно сконфуженным видом и сказал Лили:
— Как? Ты здесь, в этом доме! Маленькая бесстыдница!
— Вы тоже сюда притопали.
— Я тебя предупреждал, распутница, что ты этим кончишь.
— Черт вас возьми, господин Барне, клянусь вам, — бесстрашно отвечала Лили, — я предпочла бы с этого начать.
— В твои-то годы — и такая испорченность! Простите, господин барон, — Барне поклонился Арману, — но какова нравственность нашей молодежи! Ребенок, ребенок, которому нет еще и семнадцати, и так погряз в пороке!
— По-моему, мой дорогой Барне, именно вы указали ей дорогу. Приберегите же свои наставления и упреки, давайте поговорим серьезно. Лили, оставьте нас.
Девушка вышла, смеясь, но напоследок показала Барне рожки. Тот в ярости вскричал:
— О! Вот это уж неправда!
— Ах! — остановилась Лили. — С мелкими клерками нетрудно сговориться, и хоть ваша жена — уродина, она им таких супчиков поднесет, таких гусиных ножек подаст, таких добреньких бутылочек выставит, что они в ее комнату так и влетают.
— Ты замолчишь, маленькая негодница!
— Ха! Не знаю, а может, я с клерками тоже за одним столом едала…
Барне побагровел от ярости, барона, возможно, все это и позабавило бы, если бы у него не было слишком серьезных дел к нотариусу. Он сделал Лили знак, и та вышла, огласив лестницу своим звучным гасконским голоском:
— Я к фонтанчику пошла, я миленочка нашла…
Она пела весело, легко и беззаботно, как сама невинность. Луицци почувствовал невыносимое отвращение. Не так тяжело встретиться с уродливым пороком, как с пороком юным, розовым, свежим и беспечным. Последний неизлечим, ибо не знает угрызений совести, не осознает зло, которое творит. Нотариус воздел руки к небу и воскликнул:
— Какая юная! Яблочко наливное!
Когда голос Лили затих, он обернулся наконец к барону:
— По правде говоря, господин барон, вы сыграли со мной злую шутку. Как? Заставить меня прийти в подобное заведение! Я потеряю свою репутацию!
— У меня не было выбора.
— Вы могли остановиться у меня.
— Чтобы госпожа Барне, самая болтливая женщина в Тулузе, говорила на каждом перекрестке, что барон де Луицци объявился в Тулузе?
— Да, что правда — то правда, — согласился Барне, — я забыл, что вы не хотите, чтобы о вашем приезде узнали, эта девушка вывела меня из себя. Но, послушайте, если я правильно понял из вашего письма, вам немедленно нужны большие деньги?