Чувства и мысли Армана менялись, пока он читал это письмо, но они отличались от тех, что могли быть у какого-нибудь другого читателя: его они погрузили в ужасающую печаль. Все люди, которых он повстречал по дороге после отъезда из Парижа: Малыш Пьер, старый слепец, нищенка, аббат Сейрак, Жаннетта и даже Фернан, который обещал ему рассказать что-то, что заранее внушало ему страх, а теперь еще Генриетта Бюре и госпожа де Карен, — все казались персонажами драмы, которая подходила к своему завершению, а он — ее главное действующее лицо. Не подходит ли он тоже к концу своей жизни, и теперь, после обвинения в убийстве, не ждет ли его развязка на эшафоте?
Луицци так глубоко задумался, что не заметил прихода тюремщика, который сообщил ему, что время его одиночного заключения подошло к концу и он может выйти во двор на прогулку с другими заключенными. Тюремщик, удивившись столь равнодушному отношению Армана к новости, которая обычно вызывала бурную радость у тех, кому он ее приносил, повторил ее так:
— Вы слышали? Я сказал, что вы свободны.
Это слово ошеломило Луицци, и он воскликнул:
— Свободен! Свободен!
С этим возгласом Арман бросился вон из камеры, вообразив, что его выпускают из тюрьмы. Но, едва спустившись с лестницы, которая вела во двор, он резко остановился и обернулся к тюремщику, который шел за ним смеясь, да-да, оказывается, тюремщики тоже умеют смеяться.
— В самом деле, — сказал Луицци, — я сошел с ума, я забыл, что не знаю, где здесь выход.
— Выход! — продолжал посмеиваться тюремщик. — Я сказал, что вы можете выходить из вашей камеры. Вы что, забыли, что скоро вас ждет суд присяжных? До тех пор вся ваша свобода — прогуливаться вместе с товарищами по несчастью.
Арман не ответил; прежде чем тюремщик успел договорить, он уже полностью осознал свое положение: свобода, которую ему предлагали, лежала перед ним, она ограничивалась четырьмя стенами, окружавшими площадку в двадцать квадратных туазов{502}. Он бросил быстрый взгляд на двор, где прогуливались уродливые мужчины, старики и юноши, почти все огрубевшие от порока, который ведет к преступлению, и от преступления, которое ведет к пороку, и уже хотел вернуться, как вдруг заметил, что один мужчина пристально рассматривает его. Арман испугался, что узнает в этом несчастном, оказавшемся в одной с ним тюрьме, еще кого-то, с кем сталкивала его жизнь. Он сделал шаг назад, но мужчина не дал ему уйти. Он быстро приблизился к барону и спросил зычным голосом:
— Это вы брат монахини, которую зовут сестра Анжелика?