В этой женщине госпожа де Серни надеялась найти покровительницу, в этой женщине Эжени Пейроль надеялась найти мать, но, как я уже сказал, Жюльетта опередила их. В день, когда она приехала, госпожа де Парадез была больна: вытянувшись на убогой постели, она имела в качестве сиделки старуху, которая пребывала в еще более жалком состоянии, чем ее хозяйка. Жюльетта позвонила у дверей замка, в прошлом такого великолепного, поскольку тогда, когда ее выгнали оттуда ребенком, скупость хозяина еще сохранила достаточно рассудка, чтобы понимать, что, тратя лишь маленькую часть огромных доходов своей жены, он сможет обеспечить себе безбедное будущее. В то время госпожа де Кони была в полном расцвете лет, и ее хотя и слабая воля боролась против постыдной мании мужа, последний, в свою очередь, еще не освободившись от страха, что его первый брак раскроется, знал, что виконт д’Ассембре только и ждет случая, чтобы покарать его за то, что он посмел жениться на его сестре, и не решался давать жене повод для жалоб, которые могут достичь ушей виконта.
Но как только он убедился в смерти своей первой жены и изгнал Жаннетту из замка, он освободился от всех страхов и повел себя как полноправный хозяин. Тем не менее понадобилось почти двадцать лет, чтобы довести господина и госпожу де Парадез и их замок до того нищенского состояния, в котором нашла их Жюльетта. Как я уже сказал, она позвонила, и долгое время ей никто не открывал. Наконец, после длительного ожидания, старая и единственная служанка, о которой я тебе говорил, отперла гостье дверь и спросила, что той угодно. Жюльетта ответила, что хочет видеть господина де Парадеза по очень срочному делу, которое касается его имущества. Старуха проводила ее до малого крыла этого обширного замка и, указав на длинную анфиладу комнат, сказала: «Вы найдете господина де Парадеза в самом конце». Жюльетта пересекла несколько заброшенных гостиных, где обои свисали клочьями, а деревянные обшивки стен разъела сырость, проникавшая сквозь разбитые окна, и добралась наконец до закрытой двери, которую она распахнула не постучав.
В тесной каморке твоя сестрица увидела старика, сидевшего на ветхой табуретке с отпиленными ножками и зажавшего между ног печурку, на которой грелась кастрюлька; старая конская попона прикрывала его плечи, ноги для тепла были обмотаны пучками соломы. Услышав звук открываемой двери, он поднялся и обернулся. Его волосы свисали на плечи, брови свисали на веки, щеки свисали на шею, нижняя губа — на подбородок: то была сама дряхлость в самом уродливом и грязном виде. При виде Жюльетты он схватил убогую табуретку, на которой сидел, и закричал: