И все деревья в садах (Галина) - страница 4

Она вновь схватила его за плечо — все время за одно и то же место, где сустав упирается в ключицу. Там уже скоро синяк будет.

— Гляди!

На грани марева и плотной кромки такыра плелась какая-то фигура.

— Еще кто-то.

— Хуторянин?

Свет резал глаза, отчего контуры выглядели размытыми.

Он, не отводя взгляда от темного силуэта, похлопал по груди, нащупал бинокль на потертом ремешке, поднес к глазам.

— Не пойму.

Линзы исцарапаны песком, все в мельчайших мутных искрах.

— Уцелевший? — спросила она неуверенно, — тоже ходил куда-то? На хутор? Теперь возвращается?

Он снял с головы повязку, которая уже успела просохнуть, помахал ей в воздухе.

— Эй!

Человек вдалеке тоже помахал рукой.

— Эй! — вновь крикнул он, приложив свободную руку рупором ко рту.

Человек вдалеке повторил его движение.

Бинокль оттягивал шею. Он вновь поднес его к глазам. Что-то не то.

— Ян!

— Вижу, — сказал он сквозь зубы.

Сам он махал правой рукой. Человек — левой. Как в зеркале. Правая поднесена к губам. Рупором.

— Стреляй! — взвизгнула Фей. Плечо его она не выпустила.

Он процедил:

— Уйди, дура.

Поднял карабин. Оптический прицел давно сбит. Сделал поправку. Выстрелил.

Человек за холмом подпрыгнул, словно вдруг оказался босыми пятками на пламени. Даже, кажется, на миг завис в воздухе. Потом понял — его поддерживает нечто, ударившее в землю из разверстой груди. Упругий зеленый стебель. Стрелка.

— Мандрагор! — пробормотал он, скрипя песком на зубах. — Вот сволочь! Когда только он успел?

— Может, он откуда-то еще? Куда ты, Ян? Пускай осядут.

Стрелка рассыпалась прахом — на такыр медленно опадало зеленоватое облачко спор.

Он еще подождал, потом осторожно приблизился. То, что лежало на растрескавшейся бурой земле, уже ничем не напоминало человека. Огромный корень лежит, весь в волосках. И отростки — руки, ноги… Голова… Что-то в этом роде.

Как это у них получается? Он же видел одежду, головную косынку видел.

Запах? Запах…

— Пойдем, Ян, — Фей отбросила с лица пыльную прядку, робко посмотрела на него.

— Первое время, говорят, они были еще уродливей, — он пнул ногой пустую, сразу как-то высохшую оболочку, — совсем были на людей не похожи. Три ноги бывало, все такое…

Наверняка запах. Люди подпускали их к себе как раз, чтобы дать возможность спорам… укорениться.

— Но они обычно… никогда не подманивали путников. Только тех, кто на месте.

— Это да. Нас для них слишком мало. Они нас не чувствуют.

— Как же этот нас нашел, Ян?

Он молчал, чувствуя, как его заливает волна озноба. Похолодало, что ли?

— Пойдем, Ян. Пойдем скорее… Я хочу домой.

— Да, да — поспешно согласился он.