Меня тут же начинает тошнить.
Я не была тут с той ночи, когда Мак узнала обо мне правду. С той ночи, когда она приготовила мне торт, накрасила мне ногти, спасла от Серой Женщины… а через пять минут уже сама захотела меня убить.
Посреди разгромленного города «Книги и Сувениры Бэрронса» остались нетронутыми. Я молча благословляю это: пусть так будет всегда. Что-то есть особое в этом месте. Словно само его существование значит, что у мира еще есть надежда. Не могу объяснить, почему у меня возникает такое чувство, но все мои знакомые, которые сюда заходили, все ши-видящие чувствовали то же самое. Ощущение такое, словно давным-давно что-то ужасное почти случилось на этой широте и долготе и кто-то построил здесь «КСБ», чтобы такого больше никогда не произошло. Пока стоят эти стены и в здании кто-то живет, все будет хорошо. Я хихикаю, представляя, как оно стоит вот таким, как сейчас, в доисторические времена. Почему-то это не кажется невозможным.
Слева и справа булыжная мостовая чисто выметена. Возле магазина Бэрронса никаких следов разрушений. Не валяется шелуха, которую оставляют Тени. Нет мусора. Вдоль тротуара стоят клумбы, из которых уже пытаются прорасти маленькие растения, яростно сопротивляясь непривычному морозу. Вход в здание оформлен темным вишневым деревом и латунью и отполирован до блеска. Это место принадлежит старому Миру, и в то же время оно современное, совсем как сам чувак, а еще у дома колонны и решетки из кованого железа и чудесная тяжеленная дверь с классной подсветкой и переплетом. Раньше я частенько входила сюда и выходила, входила и выходила, просто чтобы послушать колокольчик над дверью. При ускорении он так классно звучал, меня это всегда веселило.
Перпендикулярно улице висит вручную нарисованная вывеска, она слегка покачивается от ветра на витом шесте, который прикручен к стене над кирпичным альковом двери.
За окнами светится янтарный свет, а вывеска мигает зеленым.
Я едва сдерживаюсь, чтоб не открыть дверь и не сказать: «Чуваки, как дела?»
Я больше никогда не войду в эту дверь.
— Унеси нас отсюда, — сердито говорю я.
— Не могу. Мы должны быть именно здесь. А это еще что за херня?
Я смотрю на него. Он смотрит на крышу «КСБ», где установлены десятки огромных прожекторов, направленных на улицу. Мне приходится отступить на пару шагов, чтобы посмотреть, что он там видит за ними, — я ведь ниже ростом. И я ахаю.
— Какого фига тут собрались ЖЗЛ?
Вся крыша «КСБ» покрыта Жрущими Зомби Личами. Неуклюжие анорексичные стервятники с жутковато сгорбленными телами излучают мрачность, которую даже не описать, кутаются в свои тяжелые мантии, покрытые грязью и паутиной, и не двигаются. Собрались там плечом к плечу и застыли неподвижно, как плакальщики на кладбище. Я могла бы их и не заметить, если бы Кристиан не показал. Они не чирикают, и отчего-то мне кажется, что тишина становится хуже.