– Мы не сможем войти сюда ночью, – дрожащим голосом проблеял англичанин, решив выложить последний козырь. – Здесь мель на мели, да и рифов хватает… Обязательно днище пропорем…
– Полноте врать, любезный, – криво усмехнулся Арсенин, вынимая из портсигара папиросу. – Лоции здешних вод я тщательнейшим образом изучил еще в Уолфиш-Бее. Эту бухту можно пройти, не опасаясь банок, вдоль и поперек, ориентируясь по картинке с папиросной коробки. К слову, о мелях и прочих опасностях, – Арсенин ткнул пальцем в лежащую перед рулевым карту, – ближайшая из них в десяти милях отсюда. Так что приступайте к выполнению своих обязанностей и моих распоряжений и помните: в английской речи я разбираюсь не хуже вас, а в судовождении, смею надеяться, и лучше.
Британец смерил Всеслава недоверчиво-снисходительным взглядом и, встав напротив планшета с картой, что-то неразборчиво буркнул рулевому. Тот, скосив глаза на стоящего сбоку абрека, скорчил сомневающуюся физиономию и коротко пожал плечами.
– Дато! – Арсенин, заметив их молчаливые, но выразительные ужимки, решил подстраховаться. – Если тебе только покажется, что господин шкипер собирается сделать что-то не то, всади ему пару пуль в живот. Смерть, конечно, долгая и мучительная, ну да нам не до сантиментов. С рулевым тоже не церемонься.
Увидев, как Туташхиа качнул в ответ головой, Всеслав ехидно усмехнулся и продублировал приказ по-английски.
Услышав кровожадные распоряжения мнимого немца, капитан моментально покраснел, взмок и, сдавленно охнув, ожесточенно замахал руками, всем своим видом показывая, что и в мыслях ничего подобного не имел. Рулевой одним движением отодвинул растерянного шкипера в сторону и громко пробурчал, что лично он, тысяча чертей и две преисподних, в герои не рвётся и в проводке чертовой бригантины через трижды проклятую лужу, громко именуемую, чтоб его разорвало, заливом, обойдется без гувернанток, триста акул им в задницу, хотя и одной достаточно!
Арсенин, выслушав выпаленную единым духом тираду, обменялся с Дато уважительными взглядами и вышел из рубки. Троцкий, Корено и Барт, изнывая от скуки и безделья, торчали возле бакового бачка.
– Николай! – Всеслав, привлекая к себе внимание, дважды качнул прихваченным в ходовой рубке фонарем. – Бери Барта и присмотри за палубной командой. Если кто вдруг взъерепенится – за борт того без долгих разговоров!
– Если до гальюна тащить далеко, – фыркнул вполголоса Троцкий, – и мочить в сортире не получается, будем мочить всех в море. В экологическо-чистой обстановке, так сказать. Не утонут, так помоются…