11 мая 1900 года. Претория. Резиденция президента республика Трансвааль
– Боже мой! – с искренним удивлением всплеснул руками Кочетков, при виде запыленного и пошатывающегося от регулярного недосыпа Арсенина. – Всеслав Романович! Да на вас же лица нет!
– Да? – ответно удивился Арсенин, ощупывая лицо. – И в самом деле, нет. Странно, а позавчера, когда брился, было. Точно помню. Или то было третьего дня?
– Ну, если вы находите силы шутить, – добродушно улыбнулся генштабист, проворно наполняя бокалы коньяком, – значит, всё не так уж и плохо и на вас можно смело взваливать очередное поручение. – Взглянув на ошарашенное лицо Арсенина, подполковник заливисто рассмеялся и успокаивающе похлопал Всеслава по плечу. – Да шучу я, шучу. Никто не собирается лишать вас законного права на отдых. Ближайшие два дня – точно, – и, сменив тон, сочувственно заглянул в глаза капитану: – Трудно пришлось?
– Не то слово, – устало откинулся на спинку кресла Арсенин, – ни за что больше не соглашусь вести такую прорву народа из точки А в точку Б. Нет, пока через германские колонии по железной дороге ехали, всё ещё более или менее пристойно обстояло, а вот когда от Мокавено до Мафекинга ножками топать пришлось, вот тут хлебнул я горя… И как Моисей сорок лет евреев по пустыне водил? Не представляю… Пророку, я думаю, всё же легче пришлось. Ведь у него кто под рукой был? – евреи. Тихие, милые, богобоязненные и дисциплинированные люди, не чета моему табору. Мне представлялось, что с туземцами хлопот будет немерено. Ан нет! Обмишулился! – Всеслав с чувством хлопнул себя по колену, выбив из штанины мутное облако пыли. – Кафры, зулусы и прочие бушмены – милейшие люди! Есть кусок лепешки и глоток воды, и они счастливы! А вот белые-е-е… – Арсенин, сдерживая накопившиеся за время странствий эмоции, покачал головой и с ожесточение выдохнул, – вот те – сущие дикари. Вода несве-е-ежая, – явно передразнивая кого-то, проблеял Всеслав, – пыль жёсткая, солнце жгучее, день светлый, ночь тёмная… Французские волонтеры волком смотрят на немецких, те шипят на австрийских и итальянских. Поляков всего трое, но бедламу от них! Думал хоть от наших, россиян, головной боли поменьше будет, куда там! Шутить изволите, батенька! Каждый, кто в прожектах не генерал, так устроитель земли Русской! Не поверите, Владимир Станиславович, речами о необходимости создания в России Думы уши настолько прожужжали, что мне сон приснился как Александр Иванович, этот… как его… Гучков! – тот, что у Де Ла Рея геройствует, с трибуны выступает… А эти? Сво-бод-ная прес-са, – Арсенин, передернувшись, брезгливо сплюнул на пол, и тут же виновато покосился на Кочеткова. Подполковник сделал вид, что ничего не заметил и, ожидая продолжения, ободряюще кивнул головой. Арсенин не заставил себя уговаривать: