Маркс улыбнулся. Он всегда рад был случаю послушать человека, не лишенного чувства юмора. Сторож оказался в прошлом полисменом. Когда-то в течение многих лет этот рослый шотландец украшал своей величественной фигурой перекресток Сити. Стоило ему поднять руку, имевшую силу плотины, мгновенно задерживающую бурные потоки карет и омнибусов, как движение замирало. А теперь, в старости, он был приставлен охранять гробы египетской знати.
Расставшись с фараонами, Маркс прошел в античный отдел музея. Он показался ему не менее обширным, утомительным и скучным. Лепные украшения, амфоры, надгробия должны были воссоздать быт римских патрициев и греческих деспотов. Среди изуродованных временем грустных обломков — останков далекого прошлого — Маркс искал то, что рассказало бы о жизни миллионов рабов, ремесленников и крестьян. Это большинство человечества нередко лишено было исторического воскрешения.
Не только храмом искусства, не только неудачной иллюстрацией истории казался ему музей, но и образцовой рекламой великобританского колониализма.
Церковь и школа с малолетства приучали каждого островитянина думать о возвеличении империи королевы Викторин. Не случайно ее корону украшали и величайшая жемчужина Индии, и драгоценные камни, добытые в колониях. В Британском музее Карл видел, как ловко восхваляются благодеяния бриттов в порабощенных землях. Диким и страшным показан быт островитян Тихого и Индийского океанов до того, как там водрузили флаг Британской империи. Ничто не напоминает о зверствах завоевателей. Из-за стекол шкафов смеются и хмурятся языческие боги, восковые негритянки в уродливых белых рубахах плетут из пальмовых листьев циновки, в то время как приветливый миссионер читает им полезные наставления. На картине английского художника изображена резвящаяся в день рождения королевы Викторин чернокожая детвора.
Карл вышел покурить. Многое открыл ему великий Британский музей, знаменитый сообщник грабежей знатных путешественников, безжалостных солдат и решительных миссионеров, подобный сказочной пещере жадных разбойников, воспетых Шехерезадой.
Тут же, в здании Монтег-хауза, находилась библиотека-читальня — мрачный длинный зал с неисчислимыми богатствами. Карл был удивлен неудобством помещения и потрясен обилием книг, перечисленных в сотне огромных каталогов. Библиотекарь заполнил карточку Маркса на право постоянного посещения читальни, предварительно шепотом выяснив фамилию, имя, возраст.
— Ваша профессия или звание? — спросил он, не поднимая головы.
— Доктор философии, — ответил Карл.