Как бы в подтверждение слов Карла, жалобно попросила воды мятущаяся в жару Лаура и громко начала бредить тяжело заболевшая Ленхен.
Уложив жену в постель, Маркс принялся исполнять обязанности сиделки. Ему старательно помогал маленький Муш. Это был чрезвычайно сообразительный, отзывчивый мальчик. Не по летам развитой, он всячески старался помогать взрослым. Все в доме горячо любили ласкового и веселого мальчугана.
В этот день, утром, у наружной двери, ведущей с улицы на лестницу, раздался резкий звонок. Муш бросился открывать. Ему очень нравилось отодвигать засов — дело весьма трудное для четырехлетнего мальчика. Когда дверь наконец была отперта, Муш увидел на пороге булочника с хмурым, злым лицом.
— Где твой отец? Он задолжал мне уже много денег, — сказал он грозно.
Муш вообразил, что перед ним сам людоед из сказки «Мальчик с пальчик», но не оробел и решил перехитрить его. Увидев в руках булочника корзину, он выхватил из нее несколько хлебцев и, крича на ходу: «Отца нет наверху», бросился бежать по лестнице. Булочник улыбнулся, достал из кармана замусоленную записную книжку, прибавил к счету Маркса еще несколько пенни, махнул рукой и пошел восвояси. Так в семье Маркса, не имевшей в этот день ни гроша, оказался хлеб.
На другой день пришли деньги от Энгельса, и можно было наконец уплатить самые неотложные долги, пригласить врача, которому пришлось лечить почти всех обитателей квартиры. Совершенно ослабевшим Женни и Ленхен был прописан крепкий бренди, целебные свойства которого исстари высоко ценились на сыром острове. Дольше всех болела Лаура, но и она поправилась.
С тех пор как шпион прусской позиции Вильгельм Гирш, молодой приказчик из Гамбурга, в начале 1852 года был разоблачен и с позором изгнан из Союза коммунистов, он не находил себе покоя. Слабовольный, ничем но примечательный, Как песчинка, он с детства жаждал хоть чем-нибудь да прославиться. В мыслях Гирш часто видел себя героем, по каждый раз, когда жизнь давала ему возможность проявить лучшие свойства, он тотчас же начинал колебаться, боясь расплаты, и оказывался трусом. Агенты прусской тайной полиции в Лондоне издевались над разоблаченным шпионом, угрожали ему и требовали, чтобы он своим усердием возместил потери от неудавшейся игры. В то же время те, кто еще недавно считал его своим единомышленником-коммунистом, при виде Гирша шарахались в сторону, точно он был чумной бактерией. Нечто подобное черному туману окутало его. К тому же он не мог ничего более разведать о том, что делалось в Союзе. Он не знал, что тотчас же после его исключения собрания коммунистов по предложению Маркса были перенесены в Сохо, на Краун-стрит, в таверну «Роза и корона», а день собраний — с четверга на среду.