Тогда командир корабля, лейтенант Мидано, решил - раз не судьба утопиться на фарватере, то при случае, если удастся незаметно проскользнуть в гавань, стоит попробовать протаранить первый же подвернувшийся русский корабль. А для пущего эффекта зажечь корабль перед тараном. Закупив на свои средства несколько бочек керосина, командир посвятил в свой план только ближайших друзей, поэтому командование не имело шансов разъяснить ему неуместность этой идеи.
Сейчас подожженная снарядом туша парохода освещала идущие за ней корветы не хуже, чем русские прожектора. Повезло только "Фусо". Следуя сразу за жертвенным транспортом, он успел, хоть и рискуя пропороть борт о затопленный неподалеку "Хайлар", взять чуть мористее до того, как "Ариаке-Мару" совсем потерял ход, но главное - до того, как огонь на нем разгорелся всерьез. В момент обхода "Ариаке-Мару" на броненосце шальным снарядом с берега снесло единственную трубу. Резкое падение скорости привело к тому, что "Конго", идущий менее чем в кабельтове за кормой последнего буксируемого "Фусо" катера, поочередно раздавил свои форштевнем все три "билета на спасение" экипажа броненосца...
Беда не приходит одна - тяга в котлах упала моментально, а давление пара и скорость через минуту. На "Конго", заметив, наконец, опасность столкновения, отвернули в сторону берега. Он получил попадание в клюз, и теперь тащил за собой по дну моря правый якорь, перепахивая морской песок и постепенно замедляя ход.
Скрепя сердце и скрипя зубами, командир "Фусо" отдал приказ послать на помощь кочегарам подносчиков снарядов от орудий. Эта вынужденная мера - сокращенная смена кочегаров физически не могла без трубы поддерживать давление пара для продвижения на скорости более четырех узлов - как ни странно, спасла всю операцию.
Если корветы азартно отвечали на огонь с берега изо всех стволов, то "Фусо" вынужден был временно прекратить огонь. Через пять минут тихого, неспешно движения под завывание проносящихся высоко над палубой снарядов и бомб, Окуномия с удивлением понял, что весь огонь русских сосредоточен на отставших корветах. Теперь он уже сознательно приказал не открывать огня до тех пор, пока русские не прекратят "игнорировать" ползущий к входу на фарватер броненосец.
У артиллеристов и прожектористов Утеса и Золотой горы было занятие поинтереснее, чем выискивание в темноте нестреляющей мишени. Они радостно рвали на куски подставившиеся корветы, которые упорно отстреливались из своих допотопных пушек... Причем отстреливались не всегда безобидно - один удачно пущенный кем-то из корветов снаряд погасил береговой прожектор со всей обслугой, а второй разорвался на территории "подшефного" хозяйства на Электрическом Утесе, вызвав многочисленные жертвы среди кур и свиней.