— Сейчас-то их что-то не видать.
— А чего им сейчас ходить? Забрали все, что было, коров, свиней, зерно, чего ж им еще? Никаких у них сейчас дел здесь нет. Так уж, видно, и подохнем тут все!
— А то помещичье, что вам большевики насовали?
Женщина всплеснула руками.
— Господь с вами, какое помещичье? Немец усадьбу забрал, только не приехал еще. Дочиста все ему отдали…
— Да, недолго вам пришлось на большевистские подарки радоваться, — заметил он язвительно.
— Побойтесь бога, да что я получила? Ведь самую чуточку земли-то мне дали! Про других не скажу, а уж я-то с этой земли не разбогатела. И говорить-то не о чем! А все равно отобрали, да еще объявляют: если кто тронет — повесят. Да кто ее станет трогать!
— Так он, наверно, скоро теперь приедет, новый помещик? Весна-то ведь на носу…
— Кто его знает…
Она пугливо оглянулась, хотя поблизости никого не было.
— Может, и не приедет… Говорили, осенью приедет, — не приехал, а уж сейчас-то и вовсе…
— С чего же это?
Она еще раз оглянулась.
— Говорят… не знаю, правда, нет ли… Будто из-за этого, из-за Иванчука, страшновато ехать-то.
— Из-за какого еще Иванчука?
— Ну вот! Что это вы, Иванчука не знаете, Петра-то?
— А его еще не повесили?
— Типун вам на язык, кум! Вот, говорят, будто из-за этого Иванчука помещик и не едет.
— Как это?
— Так вы еще не слышали?
— А что я должен был слышать?
— Потому Иванчук, говорят… с партизанами… в синицких лесах…
— Что ты говоришь! — Неприятный холодок пробежал по спине Хмелянчука.
— Я-то, конечно, не знаю… А только и во Влуках объявляли и в Синицах… что, мол, партизаны… А говорят, что не кто-нибудь, а Иванчук у них за старшего.
— Брехня!
— Может, и брехня. А только, раз уж немцы с барабаном объявляли, должно быть правда.
Хмелянчук вернулся домой в раздумье. Да и было над чем призадуматься. Он так надеялся, что после всех своих приключений, скитаний очутится, наконец, на твердой, надежной почве. А твердой-то почвы как раз и не было. Все колебалось под его ногами, как обманчивая зеленая лужайка, скрывающая болото, всюду его подстерегали опасности, как заросшие окна бездонных трясин.
Ехать в Синицы или Влуки и договориться с немцами? А вдруг то, что рассказывала Мультынючиха, не брехня; вдруг этот Иванчук внезапно явится из лесов, из тайников в болотах и потребует к ответу?.. От него не скроешься, он все разузнает. Если только это и вправду Иванчук, так он ведь знает все тропинки, все кладки и броды. Может, у него и в местечке свои люди есть, и уж они следят, во все глаза смотрят, кто что делает.
В Хмелянчуке закипела обида против немцев. Что ж это, не могут порядок навести? Прут себе вперед, а что у них за спиной, о том и не думают! В чем же видно их господство, их сильная рука? Разве только в рассказах об осенних реквизициях да в установлении полицейского часа, который соблюдают запуганные бабы. В остальном деревня предоставлена самой себе.