— Что они понимают в материях, да еще в шелковых! — вмешался Малевский.
Ему никто не ответил. На пристани как раз появился длинноухий ослик, запряженный в повозку, на которой стоял котел.
— Суп. Начальник станции прислал суп.
— Ого, как большевики для нас стараются!
— А как же! Лупят их на фронте, вот они и стараются не портить с нами отношений, думают, что нам этой похлебкой глаза замажут, — ораторствовал Малевский. — Куда вы лезете, мадам? Жрать, так всякий в первую очередь норовит…
— Сперва надо детям дать, пусть поедят горячего.
— Ах, эта опять со своей Зосенькой! Почему детям? У меня пеллагра, я требую…
— А этой еврейке чего здесь надо?
— Малка, иди, Малка, не надо… Пусть они себе едят на здоровье этот суп. Мы обойдемся и без супа.
— Ясно, обойдетесь… Мало вы всю жизнь нашу кровь пили? Теперь-то уж конец! Теперь вам и ваши большевики не помогут!
— Какие большевики? Что мне до большевиков? Я мирный человек, они у меня магазин отобрали. Может, я от них больше пострадал, чем кто другой…
Горячий пар поднимался над котлом, распространяя аппетитный запах. Девушка в военной гимнастерке черпаком разливала суп в подставленные миски, кружки, тарелки. Сидящий на козлах подросток, щуря узкие глаза, равнодушно смотрел в пространство, проявляя некоторое беспокойство лишь тогда, когда толпа слишком напирала на повозку.
— Осторожней, товарищи, осторожней, котел опрокинете! — кричала девушка в гимнастерке, и светлые кудряшки выбивались из-под задорно сдвинутой набекрень пилотки.
— Эх, и здоровенная девка! — заметил юноша в эксцентричных фиолетовых брюках, внушающих подозрение, что они переделаны из вельветового дамского халата.
— Морда как кастрюля, — добавил его сосед.
— «Товарищи», говорит… Товарищей себе нашла! В хлеву ее товарищи, а не здесь.
— А вы бы, господа, поосторожнее, — вступилась госпожа Роек. — Ведь она может понять.
— Ну и что же? Пускай поймет. Неужто с такими еще деликатничать?
— А я не советовал бы, — тихо сказал Шувара.
— Чего это вы не советовали бы?
— Язык распускать.
— Это почему же?
— К супу вы, господин хороший, первый рветесь, а ведете себя, как свинья.
— Что такое?! — оба молодых человека грозно выпрямились.
— Вы меня не пугайте, я не из пугливых. А если кто посмеет оскорбить эту девушку, уж я на него управу найду.
— Ну конечно, конечно, управа найдется, — озлился фиолетовый. — Бегите скорей, доносите в энкаведе.
— Мне и энкаведе не нужно, дам раз в зубы, так ты, щенок, сразу ногами накроешься.
Юноша в фиолетовых брюках рванулся было вперед, но приятель удержал его.
— Оставь, Фелик, не стоит связываться. Что ты, не видишь? Большевистский прихвостень!..