— Я не знаю, что было двадцать лет тому назад, — пробормотал мальчик.
— Ну, конечно, не знаешь. Еще бы тебе знать!.. Но о чем это я говорила? Пани Ядвига, укройтесь потеплее, дитя мое. Владек, натяни на нее одеяло! Да, так вот, не то чтобы я очень уж религиозна. Нет, этого я не могу сказать, а просто так говорится. Да и кому это мешает, что я господа бога поминаю? Ну, вот и вышло, что если бы не эта свадьба, я, может, сюда и не попала бы. Сперва я даже так и думала, что вот, мол, поехала на свою беду. Сидела бы в своем домишке, выращивала помидоры… А теперь, думаю, может и Груйца уже в помине нет? Потому что по радио передавали и Марцысь в газете читал — до чего этот мальчишка быстро выучился по-русски! — так просто ужас, что эти немцы там выделывают!.. Меня-то, может, и не тронули бы, хотя бог их знает! А уж мои парни наверняка бы пропали. Уж они-то не стали бы тихо сидеть, ну и пропали бы… Вот я теперь и думаю, что все к лучшему вышло, да еще столько новых мест человек увидел. Могла я когда-нибудь думать, что вот хоть эту Сыр-Дарью увижу? И на карте-то ее, пожалуй, не нашла бы…
Шувара внимательно слушал, не проявляя никаких признаков нетерпения. Ядвига тоже вдруг с удивлением подумала, что болтовня госпожи Роек совсем не неприятна ей. Эта маленькая, плотная, закутанная в бесконечное количество юбок, блузок, кофточек женщина излучала из себя какую-то непреодолимую веселую энергию. Она говорила оживленно, торопливо, и чувствовалось, что это не просто болтовня, а переливающиеся через край силы. Впрочем, вскоре для них нашелся выход и кроме болтовни. Наутро, после первой же проведенной в вагоне ночи, она принялась хозяйничать.
— День на дворе, нечего разлеживаться! — весело окликнула она дремлющих товарищей по вагону. — Марцысь, Владек, раздвиньте двери пошире, надо проветрить как следует! А ну, молодежь, нечего, нечего, отправляйтесь к реке мыться! Да не с пустыми руками! Ведра есть, принесите воды. А вы, сударыня, тоже умыли бы, наконец, свою Зосю! — прикрикнула она на нечесаную даму, которая, охая, поднималась с постели.
— Где же ее умывать? Такой холод, не погоню же я ребенка на реку…
— А вот принесут щепок, нагреем воды на печке. Ну, поживей, господа, шевелитесь, шевелитесь! А это что? Как вам не стыдно, сударыня? С утра до вечера пичкаете ребенка сластями, а не видите, что по девочке вши ползают!
— Какие вши? — как ошпаренная, завизжала дамочка. — У моего ребенка вши?!
— Да вот же, глядите, ползают! Посмотрите-ка, господин Шувара, что делается… Еще тиф начнется. Уж этого я не понимаю, чтобы у собственного ребенка вшей не вычесать.